Оккупация

– Иван! – вдруг рявкнул Михаил. Он услышал наш разговор о Боге и решил меня приструнить. – Ты опять за свое. Ну, какой Бог! Что ты еще мелешь!…

Генерал ему возразил:

– Нет, Михаил, сейчас многие люди о Боге задумываются. Меня вот как судьба тиснула, я тоже подумал. Ну, сам посуди: мне сорок два года, а меня вот тоже, как его,– за борт. Ты-то нас не поймешь. Недаром говорят: сытый голодного не разумеет. Сам же ты сказал Ивану: семью на стипендию посадил. А у меня вот и стипендии не будет. Мне-то поздно идти в институт.

– Будет вам пенсия! Генералам всем пенсию дают.

Наступила тишина: неловкая, тягучая. Речи высокие вдруг смолкли. Я понял: генерал тоже попал под демобилизацию. Мне стало его жалко. Наклонился к нему:

– Вы хоть место себе присмотрели? Куда отступать будете?

– Нет у меня позиций для отступления. Я как тот беспечный командир: наступал, не оглядываясь. Не думал, что судьба подставит мне ножку. Ездил в Монинскую академию, просился на кафедру истории партии, – сказали, что опыта преподавательской работы нет. А преподавателем я, конечно бы, сумел.

– А вы Степана Акимовича Красовского знаете?

– К сожалению, не знаю. Хотел к нему обратиться, да мне отсоветовали. Сказали, что такими делами он не занимается.

– Я знаю маршала Красовского. Может, позвонить ему?

– Иван! – снова рявкнул Михаил. И подскочил как ужаленный, подошел к нам. Говорил мне тихо, но так, что все слышали:

– Опять понес! То он с министром говорил, а теперь вот маршал Красовский!

И – к генералу:

– Павел Петрович! Не слушай ты его. Черт знает, что с ним происходит: то ли свихнулся, то ли так неумно балагурит?

– И вновь ко мне:

– Иван! Уймись. Такими вещами не шутят. У человека горе большое, карьера кверх тормашками летит, неизвестно, как жизнь устраивать, а ты – скоморошничать.

– Да почему же скоморошничать? Генералу нужна помощь маршала Красовского. Я позвоню ему, попрошу об этой помощи.

Михаил всплеснул руками и вернулся на свое место. Смотрел на меня как на сумасшедшего. А я повернулся к генералу:

– Пойдемте на кухню, я позвоню оттуда маршалу Красовскому.

Генерал встал, и с нами поднялись вес мужчины, и вслед за нами пошла Клава, жена Михаила, и с ней Надежда. А я позвонил Красовскому. Ответил мне майор, референт маршала. Я с ним поздоровался и попросил соединить со Степаном Акимовичем. Он тут же это и сделал.

Все присутствующие на кухне, и прежде всего Михаил, замерли в напряженном ожидании. А я спокойно говорил:

– Степан Акимович, я вас приветствую. Что вы там поделываете, я вам не очень мешаю?

– Мешаешь, конечно! Ну, так мне и все мешают. Ты же знаешь, как меня терзают мои любезные подчиненные. Убежал бы я от них, скрылся бы куда глаза глядят, – но нет, висят на ногах точно гири. Вот сейчас строителей собрал. Все графики посрывали. Всех на гауптвахту пересажаю.

Пока это все говорил маршал, я смотрел на Михаила и его друзей, и мне было за них страшно. Шеи вытянулись, глаза округлились, а у Михаила и кулаки сжались, точно перед схваткой с каким-то злейшим противником. А маршал, выговорившись, спросил:

– Чего у тебя? Чтой-то давно тебя не было. Недавно хотел заехать к тебе домой, да не получилось. В главном штабе задержали. Ну, так чего у тебя?

– Судьба генерала Трофимова меня занимает. Знаете вы такого – Трофимова Павла Петровича?

– Шапочно – да, знаю. А что такое?

– Попал под демобилизацию.

– И что? Сейчас многие попадают под демобилизацию. И ты вот оказался на дворе. Кстати, Родион Яковлевич о тебе спрашивал. Я сдуру-то дал тебе хорошую аттестацию, а он говорит: мне такой человек нужен. А мне ты не нужен, что ли? Подавай рапорт, но только к нему иди. Не буду же я с ним из-за тебя ссориться!

– Хорошо, Степан Акимович, я еще не решил, что буду делать. Может, и в гражданке останусь.

– Да ты что – ума лишился? Да если тебя сам министр приглашает, чего же тут рассуждать? Будешь майором, а там скоро и вторую звезду получишь. А место он тебе найдет; у него контора что твой муравейник. Иди и не валяй дурака.

– Степан Акимович, а как же с Трофимовым? Я очень вас прошу.

– Пусть он завтра утром ко мне зайдет. Придумаем что-нибудь.

– Вот за это спасибо. А если ко мне приехать вздумаете, я дома после пяти вечера бываю. Посидим, чайку попьем, а я вам кое-что расскажу из нетелефонной тематики. Кстати, вы полковника Панова Михаила Николаевича не знаете?

– Знаю такого и не люблю. Выскочка он, этот самый Панов! На хребте Ворошилова карьеру делал. Не люблю таких. Ты же знаешь, как я по служебной лестнице карабкался. Ну, да ладно: при встрече поговорим, а то строители тут у меня сидят. Присылай своего Трофимова.

– Еще раз спасибо, Степан Акимович. До встречи.

Положил трубку и посмотрел на стоявших и слушавших наш разговор. Тут были все: и Мишины друзья, и их жены. Впереди всех стоял Михаил. Не могу я тут передать выражение его лица. Почему-то мне казалось, он вот-вот расплачется.

– Ты это что – комедию разыграл? Дурачишь нас всех?

– Почему?

– Он еще спрашивает! Кто же так с маршалом разговаривает? Он тебе что – мальчишка уличный?… Еще и меня приплел!

Затряс головой, передразнил: