Окно в Полночь

И я запаниковала. Вот уж точно, разозлишь — потом костей не соберёшь… И испугалась. Сколько ещё таких… «сюрпризов» меня ждёт?.. А сердце кольнуло болью. Боже, почему именно он?.. И кто, черт побери, он вообще такой?.. Всю жизнь ведь рядом был, я себе так не верила, как ему…

Страх побежал по коже холодными мурашками, сдавил горло, и вместо вразумительного воззвания получилось лишь жалкое и сиплое:

— В-вальк…

— Ты всё ещё хочешь жить вечно, писец? — по его рукам потекли зелёные искры, на «лице» проявилась усмешка.

Мама!..

Драпануть я не успела — он оказался быстрее. Причём быстрее даже моих мыслей. Я ведь только… Поцелуй резко выбил почву из-под ног и воздух из лёгких. Я судорожно втянула носом воздух и закашлялась. В затылке взорвалась боль, перед глазами потемнело. И новая попытка вздохнуть обломалась. Я хрипела и судорожно гоняла по лёгким единственный глоток воздуха, а в груди разгорался пожар. И тяжелело, немея, тело. Боже, помоги… Хватит!..

— Повторим? — в лицо дохнуло ледяной вьюгой. Кожу щек царапнули иглы снега.

Я жадно вдохнула и мёртвой хваткой вцепилась в его предплечье. Ноги не держали. Зато включился инстинкт самосохранения, комкая эмоции и притупляя боль. Я резко выдохнула. Только холодный рассудок, Вася, иначе — труба, а мне туда рано… Дышим, дышим и думаем. Быстро! Пока не наигрался.

— Обойдёшься… — выдохнула ему в лицо. Ничего общего с моим лучшим другом это… существо теперь не имело.

Перед глазами плыло, и призрачно-зелёная рожа уже не так пугала. Сущность ты или нет — не знаю, но тело у тебя физическое, шеей сквозь шарф и ворот куртки чувствую. А я с тобой, сволочь подколодная, не зря всю жизнь дружила. И как облупленного знаю. И для начала… уравняем разницу в росте. Я дёрнулась, попыталась лягнуться, и горячие пальцы сжали моё горло, приподнимая над землей. Ни черта не вижу, но знаю… И на хриплом выдохе из последних сил врезала по дважды сломанному левому колену.

Он, глухо выругавшись, разжал руку и согнулся пополам, попятившись, а я мешком свалилась на дорогу, тряхнула головой и поползла. Нет, я очень хотела побежать. Так, что нашла силы на движение. Но онемевшие руки и ноги нервно тряслись и подгибались, и если встану — сразу упаду, а…

— Куда?

Щелчок кнута, и лодыжки даже сквозь валенки обожгло болью. Я с визгом проехалась на животе назад, судорожно цепляясь за обледенелую дорожку. Выступ бы, затормозить и вывернуться…

— Рано.

Чего ждет-то, не понимаю?.. И неожиданное:

— Жаль, что именно ты писцом оказалась, Васька.

И ещё более неожиданное:

— Я вам не помешаю, нет?

Я подняла голову, нервно поправляя съехавшую на глаза шапку. Сайел стоял напротив, сунув руки в карманы шаровар.

— А-а-а, пепельная ящерица… — протянул «Валик». — Тебя-то я и ждал. Нет, не помешаешь. Если поможешь.

— Конечно, помогу, — кивнул саламандр, и вокруг него ореолом взметнулись огненные искры.

А я… Нет, страха не было. Только жгучая обида. И сердце обречённо пропустило удар, а горлу подкатил острый комок слёз. Меня этот «назгул»-то прихлопнет одной левой и не напрягаясь, а против двоих как быть?.. Сайел посмотрел на меня и одними губами прошептал: «Лицо». И уточнил:

— Ей помогу.

Я быстро распласталась по дорожке, закрыв голову руками. От горячего ветра бросило в жар, «кнут» натянулся и звонко лопнул.

— Васюта, домой! Живо!

Куда там… Меня хватило только на то, что отползти в сторону и съёжится на тротуаре. Я очень хотела удрать — я приказывала себе встать и задать стрекача! — но тело не повиновалось. Оно судорожно сжималось в комок и дрожало крупной дрожью. Я шипела на себя, кусала губы, а по щекам катились злые слёзы. Кроме неожиданного предательства нет ничего обиднее собственного бессилия. Когда в единый миг всё, что ты знаешь и умеешь, вдруг оказывается бесполезным.

А эти… били друг другу морды. Над дорогой плыли волны северного сияния, а в воздухе раздавались взрывы, щелчки и маты. И я бы поставила на «Валика». Нет, не по старой дружбе, отнюдь. Он был шустрее и проворнее. Сайел только отбивался, и довольно неуклюже: окружил себя снопом искр и вертелся юлой. А «назгул» перемещался постоянно и нереально быстро. И будто и не получил по колену… Только что бил в лицо, и уже лупит жгутами из зелёного тумана сбоку. Кажется, физическое тело имеет на духом преимущество.

— Сзади!.. — не удержалась, предупреждая.

— Домой ушла!.. — снова рявкнул саламандр.

Я инстинктивно вскочила на ноги и… устояла. Не без труда, но всё же. Лодыжки прострелило болью, но на два шага меня хватило. А потом и на третий. И на тяжёлый четвёртый. Чудно, Вася… Вспоминаем вечер и машину. Отключаем мозг — и вперёд. А то сидишь, глазеешь, и только поп-корна не хватает для полноты картины… И, расшевелившись, я поняла, почему тело не слушалось. Это не только шок, страх и боль. Я замёрзла. Жутко, безумно замерзла, и заиндевевшие мышцы ног казались деревянными. И завтра всё отмерзшее болеть будет зверски, не говоря уж об ушибленном… если выживу.