Окно в вышине

— Установлено, что купюры почти не отличаются от настоящих. Бумага, краски, печать — все в полном порядке. Но это означает, что тут орудует не банда фальшивомонетчиков. Такое дело по плечу только правительственной организации, работающей по прямому указанию нацистов.

Японец соскочил с раскладушки и издал звук, напоминающий проткнутую шину. Людерс, однако, ничем себя не выдал и только спокойно заметил:

— Очень интересно. Дальше.

— Интересно-то оно интересно, — сказал вдруг шериф, — только мне кажется, теперь в вашей жилетке будет несколько дырок.

— Шерифа, конечно беспокоит, почему вы обосновались на горном курорте, — сказал я.

— Ну, а вашу умную голову это, очевидно, не беспокоит, — съязвил Людерс.

— Меня больше всего беспокоит, — заметил шериф, — что в моем округе совершено несколько безнаказанных убийств.

— Этот курорт был выбран потому, — продолжал я, — что в летний сезон здесь очень много приезжих, и конечно, потому, что здесь практически нет полиции. К несчастью, вам немного не повезло. Ваш человек, Вебер, думая, что все обойдется, выдал вас. Я бы мог еще долго распространяться о том, почему вам понравился этот курорт, но боюсь утомить вас.

— Сделайте одолжение, продолжайте, — сказал Людерс и похлопал ладонью по стволу автомата.

— Еще одно преимущество, которое вы, конечно, имели в виду, — это то, что в городе нет банка. Поэтому отели и туристические базы расплачиваются со своими клиентами наличными. Если бы — а это маловероятно — фальшивые деньги были обнаружены, то найти их источник было бы практически невозможно.

— Все это очень интересно, — сказал Людерс, — но на самом деле мы не преследовали цель пустить все фальшивые деньги в обращение. Наша задача заключалась в том, чтобы проверить деньги, поскольку — вы это правильно подметили — найти, откуда они появились было бы очень трудно.

— Вы поступили очень умно, — сказал я. — А что это вы так разоткровенничались?

— По-моему, — сказал Людерс, — вам теперь все равно, откровенен я или нет.

Шериф вдруг наклонился вперед и сказал:

— Послушайте, Людерс, убив нас, вы не решите ни одной из ваших проблем. Если же вы не станете этого делать, то для вас не все уж так безнадежно. Весьма вероятно, что это вы убили Вебера, но доказать этот факт будет нелегко. Что касается фальшивых денег, то это конечно пахнет тюрьмой, но ведь не повесят же вас за это. Я как раз захватил с собой наручники, так что давайте я их на вас надену, ну и на вашего приятеля-японца, конечно, и мы пойдем отсюда ко мне в участок.

— Ха, ха, ха, ха, — расхохотался Чарли. — Какой сутник. Думаю, у него не все дома.

Людерс натянуто улыбнулся.

— Ты все чемоданы уложил, Чарли?

— Один остался, — ответил тот.

— Тогда отнеси его и заведи машину.

— Послушайте, Людерс, — опять обратился к нему шериф. — Все это бессмысленно. Я оставил в лесу своего человека с винтовкой. В такую ночь, как эта, он перестреляет вас как зайцев. Он видел, как мы сюда пошли, и не пропустит вас дальше, если увидит, что нас нет с вами. У вас всего двадцать минут. Если мы не выйдем отсюда, он даст сигнал, и здесь появятся наши ребята, которые разнесут вас на куски.

— Трудная мне досталась работа, — сказал он тихо. — Не всякий даже немец справился бы с ней. Я изнервничался и допустил грубую ошибку. Я связался с дураком, который убил человека, потому что этот человек знал про совершенную им глупость. Но ведь это была и моя ошибка. Мне нет прощения, да я его и не ищу. Жизнь потеряла для меня всякую ценность. Я ведь уже сказал, отнеси чемодан в машину, Чарли.

Чарли подошел к нам.

— Не нравится мне, — сказал он, — человек с винтовкой. Не согласен, пусть берет все дьявол.

— Ну что ты слушаешь всякую чепуху, Чарли, — улыбнулся Людерс. — Если бы с ними кто-то был, то они бы уже давно были здесь. А то, что эти люди говорят, только доказывает, что никого с ними нет. Они одни, совершенно одни. Ступай, Чарли.

— Я ступаю, — сказал Чарли, — но все это не нравится мне.

Он вытащил из угла здоровенный чемодан и еле поднял его. С трудом дотащив его до двери, он остановился передохнуть и чуть-чуть приоткрыл дверь.

— Никого не визу, — сказал он. — Наверно врут много.

Людерс вдруг заговорил, видимо, обращаясь к самому себе:

— Надо было убить собаку, да и женщину тоже. Но я слишком слаб. Что стало с Куртом?

— Не знаю я, кто он такой, — сказал я. — Где он был?

Людерс смотрел несколько секунд мне прямо в глаза.

— Встань! — скомандовал он.

Мы встали. Капля пота поползла у меня по спине. Я посмотрел на шерифа. Лицо у него из красного стало серым. Седые виски стали мокрыми от пота, но он по-прежнему жевал табак.

— Сколько ты получил за эту работу, сынок? — спросил он шепотом.

— Сто зелененьких, от них уже почти ничего не осталось.

— Жаль старуху, сорок лет прожили вместе. А я получаю восемьдесят долларов в месяц, квартира бесплатная и дрова. Конечно, маловато. По правде сказать, мне бы сотня не помешала. — Он криво усмехнулся, сплюнул и посмотрел на Людерса. — Чего ждешь, стреляй, нацистский ублюдок!