Окно в вышине

Я заметил, как восхитила ее эта идея. Она блаженствовала секунд пятнадцать.

— Я смотрю, вам это здорово понравилось, — сказал я.

Она кивнула мне, все еще улыбаясь, все еще лелея свою давнюю мечту, но тут почувствовала грубоватый тон моего ответа. Черты ее лица опять злобно исказились, губы поджались. Она проговорила сквозь зубы:

— Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне! Что вы себе позволяете!

— Простите. Вы, конечно, правы. Мне самому этот тон не нравится. Да разве дело только в этом? Мне все не нравится, мне не нравитесь вы и ваш дом, не нравится сам воздух вашего дома, мне не нравится, что у этой бедняжки постоянно опущена голова, словно она ждет удара, мне не нравится этот прохвост, ваш сын, мне не нравится само дело, которое я расследую, мне не нравится, что я должен замалчивать правду, мне не нравится, что я должен лгать…

Ее охватил страшный гнев — лицо покрылось пятнами, в глазах были бешенство и ненависть, она вдруг завопила:

— Вон! Вон из моего дома немедленно! Ни секунды более! Вон отсюда!

Подняв с пола шляпу, я встал и сказал:

— С удовольствием.

Иронически улыбаясь, я пошел к двери, и открыв ее, вышел из комнаты. Крепко обхватив пальцами ручку двери, я осторожно закрыл дверь и услышал, как щелкнул замок.

Все это я проделал просто так, без всякой причины.

20

Я слышал за собой звук шагов, слышал, как меня окликнули, но продолжал идти вперед и оказался уже посреди гостиной. Тут я остановился, и Мерль догнала меня. Она тяжело дышала, ее глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит. Лучи солнца, падавшие сквозь высокие окна, играли в ее рыжеватых волосах.

— Мистер Марло, пожалуйста, пожалуйста, не уходите! Вы ей очень нужны! Очень!

— Плевал я на нее. А вот вы ведете себя, как маленькая девочка. Ну ничего, держитесь бодрее, все будет хорошо.

Она схватила меня за рукав.

— Ну пожалуйста!

— Пошла она к черту, — сказал я. — Пойдите скажите ей, пусть она застрелится. Бедный Марло, он будет так расстроен. А если пистолет не поможет, пусть достанет пушку. Да побыстрее. Она все еще держала меня за рукав, и я погладил ее руку. Она быстро отдернула ее, удивленно посмотрев на меня.

— Мистер Марло, ну пожалуйста! Она в такой беде, вы так ей нужны.

— Я тоже в беде, — проворчал я, — сижу в этой самой беде по уши. Ну о чем вы плачете?

— Я ее так люблю. Хоть она любит кричать и ругаться, но у нее ведь золотое сердце.

— Черт бы ее побрал вместе с сердцем, — сказал я, — да ведь еще большой вопрос, есть ли у этой лживой старухи человеческое сердце. Она в беде, так пусть провалится как можно глубже, я не собираюсь ее откапывать. И я ей все уже сказал.

— Я уверена, если бы вы отнеслись к ней с большим терпением…

Совершенно бездумно я обнял ее за плечи.

Она тотчас отскочила от меня шага на три, в глазах у нее застыл ужас. Мы стояли друг против друга: я, как обычно, с полуоткрытым ртом, у нее же были крепко стиснуты зубы, бледные ноздри дрожали. В лице не было ни кровинки.

— Послушайте, — медленно проговорил я, — не случилось ли с вами чего-нибудь такого, когда вы были маленькой девочкой?

Она быстро кивнула головой.

— Вас, наверно, напугал мужчина?

Прикусив нижнюю губу маленькими белыми зубками, она опять кивнула.

— И после того случая вы так себя ведете?

Она стояла молча, все такая же бледная.

— Послушайте, — сказал я, — я не сделаю ничего такого, что может напугать вас. Клянусь, никогда.

Ее глаза наполнились слезами.

— Поймите, я прикоснулся к вам совсем случайно, ну как, например, к двери или к креслу. Совершенно случайно, без всякого умысла, понимаете?

— Да.

Наконец-то она вымолвила слово. Но в наполненных слезами глазах все еще оставался ужас.

— Да.

— Так. Надо мне этим заняться, — сказал я. — Ну что ж, все становится на свои места, расстраиваться больше не о чем. Теперь Лесли. Он занят совсем другими вещами. В определенном смысле, у него все в порядке. Правильно?

— О да, — сказала она, — да.

Для нее Лесли был кумир, для меня — куча дерьма.

— Теперь, эта старая винная бочка, — сказал я. — Она грубит, хамит и думает, что может грызть шеи и выплевывать кадыки. Она чудовищно оскорбляет вас, не переставая орет на вас. Что, разве не так?

— Ах, она… мистер Марло, я хотела вам сказать…

— Ну, конечно. Сами-то вы почему не пытаетесь бороться, ну с тем, кто оскорбил вас. Он все еще здесь?

Она поднесла руку к губам, и прикусив большой палец, посмотрела на меня.

— Он умер, — сказала она, — он упал… упал из окна.

Я протянул правую руку, останавливая ее.

— Ах, этот тип. Я слышал о нем. Неужели вы этого не можете забыть?

— Нет, — сказала она, отрицательно качнув головой и не отрывая руки от губ, — не могу. Наверное, не смогу забыть никогда. Хотя миссис Мердок все время повторяет, что мне пора забыть, а я никак не могу…

— Да, черт ее возьми, — проворчал я, — пора заткнуть ее жирную пасть. В последнее время она у нее не закрывается.

Кажется, мои слова ее удивили и покоробили.

— Да, но это еще не все, — сказала она, — я была его секретаршей, а он был ее мужем, ее первым мужем. Конечно она этого тоже не может забыть. Как же иначе?