Окоянов

С появлением первых социалистических ячеек в крупных городах он прошел через основные ответвления социал-демократии, знал многих известных функционеров из числа меньшевиков и большевиков. Но его темпераментной натуре не нравилась тогдашняя оторванность эсдеков от живой жизни, постоянные склоки между ними, и он довольно быстро прилип к только что зародившимся эсерам. Ему, выходцу из хлеборобной провинции, были понятны устремления эсеров переделать Россию через переворот на селе. Освобождение села от помещичьего ига и заскорузлых общинных отношений, наделение мужика нужным ему участком земли для свободного труда – вот и вся суть наболевшей русской революции, считал тогда молодой бунтарь Митя Булай. А то, что в эсеровской партии вскоре народились террористические группы, было, по его мнению, неизбежным проявлением русских особенностей революции. Крестьяне поддерживали эту бунтарскую форму расправы над власть имущими. Популярность эсеров на селе от терактов только росла. И вправду, боевики имели хорошую опору в деревне. Булаю нравилась эта шальная слава эсеров, грозы тиранов, и он стал принимать участие сначала в «эксах», а потом и в ликвидациях. Имея корни на селе, эсеры быстро увеличивались численно, оставив далеко за собой другие партии. То, что со стороны оценивалось как «мелкобуржуазное бешенство», казалось им героизмом. В отличие от социал-демократов, имевших за спиной более двух десятилетий развития, эсеры переживали период младенчества. Крупные политики, которые впоследствии возглавят правое крыло партии, тогда еще только начали появляться на горизонте.

Двадцатипятилетним Митя встретил революцию пятого года на баррикадах Пресни. Был арестован, попал на поселение в Туруханский край, но в скором времени бежал оттуда. Жил по чужим документам, был в розыске охранки по всей Империи. Стал помощником одного из лидеров с.р. – Виктора Чернова. Выполнял его особые поручения, выезжал с ним и за границу в качестве секретаря и телохранителя.

Скрываясь от жандармов после ликвидации провокатора в шестнадцатом году, он был арестован в Порт-Артуре, но случайно освобожден большевиками, которые устроили побег своих товарищей из следственной тюрьмы. К этому времени в сознании Мити назрел кризис. Он видел, что доведенный до отчаяния народ начинает склоняться к насилию и в стране поднимается кровавая волна, грозящая перехлестнуть через все мыслимые границы. В то же время, его собственный опыт говорил ему, что насилие бесплодно. Оно только развращает и разлагает самого насильника, делая его инструментом темных сил.

В жизни Булая наступили резкие изменения, которым способствовала и сложившаяся вокруг него ситуация.

После побега из тюрьмы охранка обложила его так, что оставался только один выход – уйти за границу. С помощью большевиков он нанялся кочегаром на пароход «Руслан» и бежал в Сан-Франциско транзитом через Японию.

Попав туда, стал самостоятельно осмысливать происходящее на Родине. Пропадал в библиотеках и архивах этого многоязычного города, нашел путь в русскую эмиграцию, притекавшую из России в разное время тем же путем, что и он, – через восточное побережье Империи. Выдал себя за разорившегося купчика и был принят ею. Это позволило ему увидеть мир с неожиданной стороны. Среди эмигрантов было много людей, мысливших христианскими и патриотическими категориями, которые оказались неожиданно близки изменившемуся мировоззрению Булая.

Через год Митя перебрался в Нью-Йорк в надежде найти работу в обширной русской колонии. Прежние связи со многими евреями-эсерами оказались весьма полезны в этом деле, и он получил должность учетчика на складах торговой фирмы «Барский и Баррет». Больше из любопытства Булай стал присутствовать на собраниях эмигрантских организаций и понял, какую серьезную роль в событиях на родине играет еврейская диаспора.