Окончательный монтаж

Оперативка у начальника управления проходила каждый понедельник. Неожиданно генерал сказал:

– Сверим часы, товарищи офицеры. На моих девять сорок семь.

Все тут же глянули на свои часы, кто-то начал подводить стрелки. Генерал тем временем обошел стол, за которым сидели командиры подразделений и начальники отделов.

– Спасибо. А теперь все свободны, за исключением генерала Горбатова, полковника Хлудова, Матвеева, Кулешова и Понамарева.

Офицеры собрали папки и блокноты и разошлись. Остались только те, чьи фамилии были названы.

– Итак. Все вы, кроме Кулешова, должны мне предоставить к концу рабочего дня налоговые декларации. Я знаю, какую зарплату вы получаете. Других доходов у офицера милиции быть не должно. Из вас только у полковника Матвеева самые дешевые часы фирмы «Ролекс». Они потянут тысяч на пятнадцать долларов, у остальных значительно дороже. Я уж не говорю о машинах, на которых вы ездите, и особняках, в которых живете. Если кто-то захочет сослаться на подарки от родственников, обязан предоставить мне их декларации о доходах вместе со своими. Вольготная жизнь кончилась. Тот, кто не выполнит мой приказ, будет давать показания в прокуратуре. А теперь свободны все, кроме полковника Кулешова. Пока свободны.

Лица начальников вытянулись, у кого-то стали красными, кто-то побледнел. Спорить и оправдываться не имело смысла, крутой нрав генерала был всем известен. Растерянные подчиненные разошлись. Кулешов закрыл за ними дверь.

– Садись, Леонид Палыч. Докладывай. Я уже слышал о твоих успехах.

Кулешов выложил все, что знал, и высказал свои соображения. Генерал слушал внимательно, все время поглядывая на портфель, оставленный полковником на столе возле того места, где он сидел в начале оперативки. Доклад длился больше часа.

– Ты советовался с Мамедовым? – спросил генерал после некоторых раздумий.

– Да. Он готов выплатить компенсацию Ирине Гурьевой, только бы она не поднимала волну. Сумму мы не оговаривали, я не хочу вмешиваться в финансовые вопросы.

– Правильно, Леня. Что принес?

– Двести пятьдесят тысяч. Гонорар от Мамедова за честную работу.

Генерал мягко улыбнулся:

– Добавишь еще сто. Сам виноват. В министерстве узнали о нашем подпольном следствии. Я не хотел привлекать их специалистов к делу, ты настоял, вот и результат.

– Будет исполнено.

– Гаси пожар, Леня. К завтрашнему дню вся эта история должна быть забыта раз и навсегда. Ты уверен, что акции в руках Фельдмана?

– Через час я встречаюсь с Алиной. Она расскажет подробности.

– Фельдману будет очень трудно объяснить, каким образом акции оказались у него в руках. Он тут же попадает в категорию подозреваемых в убийстве Гурьева. Не мог же он найти их на улице. И на Алину ссылаться не станет. Мы знаем, где найдены бриллианты. Она могла отдать акции только в обмен, значит, они были у нее. Фельдман должен очень ювелирно сработать, чтобы остаться чистеньким.

– Я сумею прижать его к стенке.

– Не очень сильно, Леня. Ты должен помнить: раздевая догола, не оставляешь человеку выбора. Ему нечего уже терять, и он пойдет ва-банк. А нам скандалы противопоказаны.

– Сделаю все чисто, можешь на меня рассчитывать. Деньги для министерских крыс принесу завтра. Еще один вопрос. В деле мне оказал большую помощь полковник Федоров из управления Ленинского района Подмосковья. Я тебе говорил о нем.

– Помню. Таких людей мы должны ценить. Переведем в Москву. Для начала можешь взять его к себе заместителем.

– Согласен. Он мужик головастый, службу понимает.

– Главное, чтобы устав наш понимал. Жду тебя завтра, Леня, с результатами. И с…

Генерал кивнул на портфель.

Оставив портфель, Кулешов вышел.

Возле кабинета его поджидал Степанов и незнакомый ему подполковник. Тот встал и козырнул.

– Подполковник Жданов. Замначальника криминальной милиции Центрального округа.

– Что-то срочное?

– Так точно, – ответил Степанов. – Подполковник Жданов был свидетелем убийства Дины и Семена Желткова в поезде Москва—Сочи. Я уже отправил лейтенанта Жирова на Курский вокзал.

– Ладно, зайдите.

Кулешов торопился, истории с ликвидацией свидетелей его мало интересовала. А живые ему и вовсе были не нужны.

Жданов разложил на столе фотографии. На них были изображены Дина и официант, лежащие в купе на полу с окровавленными головами.