Окончательный приговор

– Ты плохо меня слушаешь. Быть здоровым и боеспособным не значит просто быть здоровым. А твоя боеспособность меня, как командира группы, мало устраивает.

Вальтер вздохнул.

– Слышал я, в советские времена, еще до Афгана, когда спецназа ГРУ официально не существовало, спецназовцев обучали методу саморегуляции, который позволял ране затянуться за минуту.

– Метод «ключа», – подсказал Корчагин. – Кое-кто и сейчас это умеет. Тебе это помогло бы… Но я научить не в состоянии.

– Этому под гипнозом учат, – сказал я. – Программируется подсознание, и по команде «ключ» включаются резервы организма. Мне рассказывали, что человек на глазах у всех падал, бился лицом об асфальт, потом сосредотачивался, давал себе команду «ключ», и за несколько минут на лице даже шрама не оставалось.

– Сейчас времена не те, – согласился Вальтер. – Сейчас армия никому не нужна. Особенно прапорщики и даже старшие прапорщики.

Это относилось к реформам, которыми армии грозил гражданский министр обороны, понимающий в военном деле не больше, чем моя девяностотрехлетняя прабабушка в гонках «Формулы 1». Прабабушка, кстати, звонила маме, спрашивала, как у меня дела. Мама ей о моих неприятностях ничего, слава Богу, не рассказала, а не то прабабушка приехала бы меня выручать. Она и в свои годы подвижная и энергичная, считает, что все в состоянии сделать. Вальтеру бы быть сейчас таким.

– Сколько тебе времени понадобится, чтобы на ноги встать? – спросил я прямо.

– Я разве лежу на ногах? – удивился он.

– Не ерничай. Я задал конкретный вопрос.

– Максимум два дня, – ответил старший прапорщик уже серьезно.

– Даю тебе три дня. Что хочешь делай, а через это время мы должны выехать. Предполагаю, поедем на двух машинах…

– Московские номера привлекут внимание, – высказал сомнение Вадим. – Нужно попросить в управлении новые номера и новые документы. Лучше, чтобы номера были не «двадцатые», но что‑то близкое: «ноль шесть» или еще лучше «ноль девять»[5]. Своих менты могут знать и легко проверить.

– Согласен. Как только полковник Переславцев до нас доберется, сразу попрошу. Оружие, скорее всего, лучше брать на месте. Попросим, чтобы подготовили. На Кавказе дорожные посты не такие, как здесь. Там умеют тайники искать. Лучше избежать возможных осложнений. Тем более, пока Вальтер не совсем в форме.

Полковник Переславцев словно услышал меня. На сей раз он звонил со своего привычного номера, который был и мне знаком.

– Паша, не знаю, расстрою я тебя с Вальтером или обрадую, но китаец сказал, что с такими пустяковыми ранами, как описанная для него моим посыльным с твоих слов, к нему обычно не обращаются. Он капризный и вредный старик, но дал какую‑то микстуру, которую следует применять и как наружное средство, промывая рану, и как внутреннее. Говорит, хватит двенадцати часов, чтобы человек мог вступить в рукопашную схватку. Внутрь принимать по какой‑то сложной схеме, растворяя капли в молоке. Здоровым принимать китаец не рекомендует, потому что это мощный стимулятор, способный при первом употреблении вызвать сильнейшее беспокойство, а при многократном могут наступить и другие последствия. Привыкание быстрое. Действие аналогичное наркотическому, но, в отличие от наркотика, не обманывает организм, а лечит. После приема Вальтер должен быть под постоянным контролем. Полностью оклемается через пять-шесть часов после завершения курса. Рецептура приема записана. Как и когда тебе передать?

– Я сейчас возьму такси и буду на старом месте примерно через сорок минут. Заодно выскажу несколько своих просьб по обеспечению легальной работы на нелегальном положении. Вы, товарищ полковник, сами приедете? Или опять пришлете капитана Санталова?

– Что за просьбы? Потребуют решения?

– Скорее всего, да.

– Тогда подъеду сам.

– Значит, до встречи.

– Жди. Главное, пусть Вальтер ждет.

– Он готов сегодня ехать. Говорит, только умыться нужно.

– Тебе решать, кого с собой брать. Определяйся.

– Я определюсь после препарата китайца. В зависимости от его эффективности.

– Вдвоем ехать сложно?

– А кто тогда здесь за Вальтером присмотрит?

– Могли бы поместить его в реабилитационный центр. Я поговорю с командующим. По новым документам он сейчас не в розыске, проблем возникнуть не должно.

– Если не встанет, придется так и сделать. Но тройкой работать надежнее.

– До встречи. Я выезжаю.

– Я тоже. До встречи, товарищ полковник.

* * *

– Свободен?

– Куда ехать? – спросил таксист, представитель какой‑то из кавказских национальностей.

Я назвал адрес.

– Ого… Далеко…

– Было бы рядом, дошел бы пешком.

– Семьсот рублей.

– Часто езжу. Всегда четыреста плачу.

Он хмыкнул.

– Садись…

Машина недовольно урчала двигателем, словно ей не хватало дыхания, и тащилась по городу, не слишком запруженному машинами. На этих улицах вообще мало автомобилей, если сравнивать с центром города. И потому людям здесь жить легче.

Я вообще‑то не любитель болтать с незнакомыми, но таксист не был бы таксистом, если бы не был болтуном.