Октябрь

Во время этого неуклонного ускорения развития событий, в 1903 году, сильные мира российских марксистов в количестве пятидесяти одного человека в самый разгар принципиально важной встречи перенесли ее из кишащего грызунами брюссельского амбара в Лондон. Там, в тех закусочных и кафе, где не толпились члены рыболовных клубов, в течение трех недель вели споры делегаты II съезда РСДРП.

Именно на двадцать втором заседании этого съезда между его делегатами разверзлась пропасть, произошел раскол, знаменательный не только по своей глубине, но и по кажущейся тривиальности причины. На рассмотрение участников съезда был вынесен вопрос: кто может считаться членом партии, «всякий, принимающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций», или «принимающий личное участие

в одной из партийных организаций». Мартов выступал за принятие первой формулировки. Ленин настаивал на второй.

Отношения между ними уже охладились некоторое время назад. На этот раз после энергичных дебатов победил Мартов: за его формулировку проголосовали 28 делегатов, против – 23 делегата. Однако разногласия между участниками съезда возникли и по другим вопросам, и к тому времени, когда стал рассматриваться вопрос об органах партийного руководства, съезд покинули представители Бунда (Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России) и марксисты-«экономисты». Мартов потерял восемь своих сторонников. В результате сторонники Ленина получили большинство на выборах в ЦК партии. С этого момента раскола российских марксистов на две основные фракции последователей Ленина стали называть большевиками, а их оппонентов, последователей Мартова, – меньшевиками.

Причины раскола были гораздо глубже, чем разногласия по поводу условий членства в партии. Уже во время съезда Ленин называл своих сторонников «твердыми», а противников – «мягкими», и различие между партийными фракциями марксистов впредь сохранится в целом именно по указанному принципу: большевиков будут считать «твердыми», бескомпромиссными левыми, а меньшевиков – более умеренными, «мягкими» (хотя это не исключало возможного диапазона мнений у каждой стороны и неизбежной эволюции этих мнений). В основе же спора о партийном членстве – в духе мудреной моды того времени, порой непонятной даже Ленину, – лежал различный подход к политической сознательности, методам ведения агитации, определению рабочего класса, в конечном счете к истории и российскому капитализму. Спустя четырнадцать лет эти разногласия обозначатся предельно четко, когда проблемы централизованного партийного управления рабочим классом выйдут на первый план.

В то время реакция со стороны Мартова последовала быстро: решения съезда в Лондоне были отменены, а Ленин в конце 1903 года был выведен из редакции партийного издания «Искра». Однако многие активисты РСДРП, зная о расколе в партии по вопросу членства, считали его полным абсурдом. При этом некоторые просто игнорировали его. «Не знаю уж, – писал один рабочий Ленину, – неужели этот вопрос так важен?» По мере развития событий меньшевики с большевиками то укрепляли свое условное единство, то отказывались от него. Большинство членов партии вплоть до 1917 года считали себя просто «социал-демократами». Но и в семнадцатом Ленину потребовалось время, чтобы убедить себя: пути назад уже нет.

Россия смотрела на Восток, вдаваясь в Азию, цепляясь за Туркестан и Памир, и также за Корею. Продолжая при сотрудничестве с Китаем строить Транссибирскую железную дорогу, страна повышала риск конфликта с Японией, у которой были аналогичные экспансионистские планы. «Чтобы удержать революцию, – говорил министр внутренних дел России В. П. Плеве, – нам нужна маленькая победоносная война». Что могло быть лучше для шовинистов, чем «низшая раса», такая, например, как японцы, которых сам царь Николай II называл «обезьянами»?

Началась Русско-японская война 1904 года.