Октябрь: Однажды в октябре. Время собирать камни. Вся власть Советам!

В перископ хорошо виден ярко освещенный силуэт океанского лайнера. Кого ему бояться? Ведь наши U-боты сюда не заходят, а надводным рейдерам практически невозможно прорваться через британский барраж в Северном море. Несчастные наивные «лимонники» и янки, еще не подозревающие, что приговор им уже вынесен и палач поднял над головой свой топор.

Фрегаттен-капитан Павленко собран и деловит, как будто торпеды, которые он сейчас выпустит, поразят учебную мишень, а не корабль, битком набитый живыми людьми. У его корабля есть еще одно полезное свойство – торпеды выбрасываются из аппаратов посредством воды, а не сжатым воздухом, и при выстреле U-крейсер не выдает себя воздушным пузырем, поднимающимся на поверхность.

Цель опознана. Как сказали русские, «с вероятностью девяносто девять процентов, это все же наш „Олимпик“». Русский радист постоянно слушает эфир. Пока все тихо. Если на «Олимпике» заметят наш перископ, то британцы немедленно поднимут шум.

Я все понимаю, и все равно мне становится не по себе только лишь от одной мысли о тысячах беспомощных людей, тонущих в холодных водах Атлантики. Радиограмма: «SOS! Торпедирован подводной лодкой!» – и ни один возможный спаситель не подойдет близко к месту катастрофы из опасения стать нашей следующей жертвой. Но это война, и не мы послали этих людей воевать с нами на другую сторону Атлантики. Русские говорят, что если янки не остановить сейчас, то в дальнейшем подобное поведение войдет у их политиков в привычку. Дурную привычку. А когда пса хотят отучить от дурной привычки, то его бьют палкой, и иногда по морде. Чтоб помнил долго-долго.

U-крейсер дважды слегка вздрогнул. Русские стреляют сразу двумя торпедами из носовых аппаратов. Включив секундомер, фрегаттен-капитан Павленко говорит, что нам не нужны подранки, а «Олимпик» в принципе способен держаться на воде при затоплении шести смежных отсеков. Как говорят русские, кашу маслом не испортишь…

На мой закономерный вопрос, а как же «Титаник», последовал ответ, что у «Титаника» как раз было затоплено девять отсеков с одного борта, и это делало его положение безнадежным.

Беседуя, фрегаттен-капитан не забывал посматривать на секундомер. В последний момент британский лайнер попытался было совершить какой-то маневр. Но поздно. Совсем. От русских торпед уклоняться бесполезно, они сами найдут цель.

Два взрыва прогремели в положенное время один за другим, а несколько секунд спустя что-то рвануло еще несколько раз. Это уже могли быть котлы, или вдобавок к войскам британский лайнер перевозил из Америки еще какую-то взрывоопасную гадость. В перископ хорошо было видно, как корпус лайнера, переламываясь пополам, стремительно уходит в морскую пучину. Сигнала SOS радист не услышал. А значит, никто никогда не узнает, что действительно произошло с лайнером «Олимпик». Может, через пару месяцев неутомимый Гольфстрим выбросит на побережье Ирландии и Шотландии плавучие обломки и расклеванные чайками трупы. Значит, такая у них была судьба – кысмет, как говорил один знакомый турецкий офицер.

Русские спокойны, как будто они только что провели не боевые, а учебные стрельбы. Мой Бог, спасибо тебе за то, что англосаксов эти русские пришельцы из будущего ненавидят больше, чем нас, иначе Германию уже стерли бы с лица земли!

Русский U-крейсер не спеша уходит от места, где нашли свою смерть тысячи американских солдат и британских моряков. Для тех уже все кончено, но наша охота продолжается. У англичан еще много пароходов, перевозящих американские войска через Атлантику, а соответственно, у русского U-крейсера еще много целей.

В порту Нью-Йорка стоит под погрузкой знаменитая «Мавритания». Скоро мы повстречаем и ее на этом маршруте смерти. Потом нам подвернется еще кто-нибудь, достаточно крупный, а потом еще. И так, пока не кончатся торпеды или не выйдет ресурс автономности. Это чисто по-русски, как в том анекдоте, который рассказал мне в первый день пребывания на этом замечательном корабле один весельчак-лейтенант. Он про старого и молодого быка, которые в разговоре между собой произносят: «…а потом мы не спеша спустимся с горы и поимеем все стадо…»

25 (12) ноября 1917 года, полдень. Петроград. Таврический дворецТамбовцев Александр Васильевич

Случилось так, что в этот день к нам в Таврический дворец зашел авиаконструктор Игорь Иванович Сикорский, и его тут же определили ко мне на прием. Правильное решение, а то в прошлой реальности с ним обошлись просто омерзительно. Некто Юрий Ларин – в миру Ихил-Михл Залманович Лурье, оперативно перекрасившийся в большевики меньшевик, член Президиума ВСНХ, просто вытолкал Сикорского из Совнаркома со словами: «Самолеты нам не надобны, у нас тут революция», добавив, что авиация для новой России важна так же, как парфюмерия. Все это закончилось эмиграцией, и мы навсегда потеряли для страны гениального авиаконструктора.