Октябрьский детектив. К 100-летию революции

Делание и установление денежных знаков составляет исключительную прерогативу Государства, так как знаки эти служат для производства в нем операций обмена и выпускаются в том количестве, которое необходимо для страны, а потому должны изготовляться из такого товара, который отнюдь Государству не приходилось бы брать в долг, да еще вдобавок на невыразимо тяжелых условиях.

На практике это сводится к бумажным деньгам, невыразимым (неразменным) на золото».

Показательна дальнейшая судьба генерала Нечволодова. Как только свершился февральский переворот, новый военный министр, известный негодяй, по выражению царя Николая, и масон, Гучков отстраняет боевого генерала от командования 19-й дивизией. И сам отставленный, и его семья начинают подвергаться травле, им угрожают расправой, что заставляет Нечволодовых навсегда покинуть свою Родину. Там, во Франции, генерал продолжает свою борьбу с масонами, выступая в защиту истинности «Протоколов Сионских мудрецов». Умер он в 1937 году.

P. S. Как-то Александру Дмитриевичу сказали, что он антисемит. На что он ответил:

«Мне искренне жаль тех людей, которых сорок лет водили по пустыне. Но я от всей души ненавижу тех мерзавцев, которые их водили

».

Снарядный голод

Но вот пришел 1914 год. Началась так лелеянная Британией война. С первых же дней в русской армии стали нарастать сложности в снабжении снарядами, винтовками, другим военным снаряжением. Все это получило в истории название «снарядного голода». При расследовании главным виновником был признан тогдашний военный министр генерал В. А. Сухомлинов.

12 июня 1915 года министр был уволен с должности по подозрению в измене и отдан под суд. За решение возникшей проблемы с вооружением взялся назначенный начальником Артиллерийского Управления Российского Генштаба генерал Алексей Алексеевич Маниковский, который привлек к выяснению обстоятельств возникшей ситуации курирующих военную контрразведку генералов Нечволодова и Бонч-Бруевича.

Результатами действий генерала Маниковского, его решительными организационными и финансовыми мерами восхитилось не только русское общество, но и Уинстон Черчилль, написавший:

«…Мало эпизодов Великой войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновленное гигантское усилие России в 1916 году. К лету 1916 года Россия, которая 18 месяцев перед тем была почти безоружной, которая в течение 1915 года пережила непрерывный ряд страшных поражений, действительно сумела собственными усилиями и путем использования средств союзников выставить в поле — организовать, вооружить, снабдить — 60 армейских корпусов вместо 35, с которыми она начала войну

…»[12].

Выяснилось, что снаряды отсутствовали только непосредственно на линии огня, в то время как в тылу склады были ими забиты (знакомая нам по 1991 году картина: в магазинах ничего нет, а склады ломятся от товаров). Генерал Маниковский прямо говорил, что предприниматели «организовали крестовый поход на казенный сундук под видом спасительных для армии предложений»[13]. Оказалось, что саботаж поставок был организован придворной камарильей, включая Великих князей и ближайших родственников царя, а также думской оппозицией во главе с Гучковым. Все они находились в доле с оружейными промышленниками.