Октябрьский детектив. К 100-летию революции

В принципе, Керенский был не против ввода в Петроград 3-го конного корпуса генерала Крымова. Более того, кулуарно Керенский сам провоцировал мятеж. Он мало сомневался, что казаки разгромят большевиков, а заодно, по выражению Верховского, повесят всю гоцлибердановщину, то есть всю группу социальных интриганов в составе Чхеидзе, Церетели, Либера, Гоца, Дана и прочих. Но в этом случае существовала прямая опасность и самому попасть под горячую руку, оказавшись на фонарном столбе, тем более что Крымов считался его личным врагом, а в корниловском окружении ему заочно был вынесен смертный приговор.

Как и следовало ожидать, правительство отрешило Корнилова от командования и приказало остановить движение 3-го конного корпуса, который он, сняв с фронта, направил к Петрограду. Верховский в Москве отреагировал незамедлительно:

«Но ведь это измена родине. В то время как враг атакует Ригу, нельзя направлять лучший корпус в тыл».

Корнилов отказался выполнить и тот, и другой приказы. Так что это на его совести — начало Гражданской войны в России, длившейся четыре года и приведшей к миллионным жертвам.

Деникин вспоминает:

«Нравственной поддержки Корнилов не получил. 27-го на обращение Ставки из пяти главнокомандующих отозвалось четыре: один — “мятежным” обращением к правительству, трое — лояльными, хотя и определенно сочувственными в отношении Корнилова. Но уже в решительные дни 28-29-го, когда Керенский предавался отчаянию и мучительным колебаниям, обстановка резко изменилась: один главнокомандующий сидел в тюрьме; другой (Клембовский) ушел, и его заменил большевистский генерал Бонч-Бруевич, принявший немедленно ряд мер к приостановке движения крымовских эшелонов; трое остальных засвидетельствовали о своем полном и безоговорочном подчинении Временному правительству в форме достаточно верноподданной. Генерал Пржевальский, донося Керенскому, счел нужным бросить укор в сторону Могилева: “Я остаюсь верным Временному правительству и считаю в данное время всякий раскол в армии и принятие ею участия в гражданской войне гибельным для отечества”… Еще более определенно высказался будущий военный министр, ставленник Керенского, полковник Верховский, объявивший в приказе по войскам Московского округа: “Бывший Верховный главнокомандующий… в то самое время, когда немцы прорываются у Риги на Петроград, снял с фронта три лучших казачьих дивизии и направил их на борьбу с правительством и народом русским”»

[57].

Керенский же, известный всей России как Главноуговаривающий, в момент своего самопровозглашения Главнокомандующим не нашел ничего лучшего, как предложить через Терещенко генералу Алексееву занять должность начальника своего штаба, ибо в противном случае на это место будет назначен генерал Черемисов. Старый генерал расплакался:

«Вы понимаете, что это значит? На другой же день корниловцев расстреляют!».