Окурки

В ленинградских Крестах просидел он восемь месяцев, обвинялся он сразу по трем или четырем пунктам статьи 58-й, и шел он в одном деле с работниками оборонного НИИ. Иван Федорович, тогда воентехник 2-го ранга, вооруженец по специальности, прикрепленный к вредительскому, как оказалось, институту, надолго задержался в камере, опусто­шавшейся приговорами и наполнявшейся новыми приступа­ми арестований. Все его содельники были уже расстреляны, четвертый по счету следователь, работавший с Андриано­вым, признания от него так и не добился, как и предыдущие следователи, что, однако, не помешало ему все-таки припи­сать Ивану Федоровичу несусветные преступления – по одному всего пункту, правда, но самому тяжкому. Андриа­нову грозило длительное заключение. Но, на его счастье, Ленгорсуд ударился в амбиции, отказавшись принимать к рассмотрению дела, подсудные Военной Коллегии, а та отбрыкивалась. Сама судьба давала Ивану Федоровичу вре­мя, чтоб обдумать себя и эпоху, которая слепой стихией далась ему так же, как форма носа или рисунок ушного завитка. Вспоминая о жизни, что за стенами тюрьмы, вникая в разговоры сокамерников, Иван Федорович раз­мышлял о том, что он называл играми людей. Люди, оказывается, играли! Не жили, не служили, а подбирали себе роли, чтоб выжить в пьесах, которые сами написали и сами поставили. Масками и балахонами люди прикрывали жалкие, трясущиеся тела, создавали сценические площадки, миры – уличные, трамвайные, служебные, магазинные, квартирные, семейные, и в каждом из этих миров вели себя в соответствии с правилами данного мира. Во множестве таких миров, рассуждал Иван Федорович, только и может существовать человек, и горе всем людям, если они ско­пище миров подменят одним, общим и для улицы, и для трамвая, и для семьи. Разными нитями, каналами и переходами миры сообщались, отчего так устойчиво чело­веческое общество. Свой мир был и у следователей Кре­стов, и мир этот не был наполнен людьми, потными, веселыми или озабоченными, мир следователей сочленял­ся из поступков и слов людей в материалах оперативно-следственного дела номер такой-то. Задокументированная сфера этого мира пронзалась координатными осями статей уголовного кодекса. Шкафы, сейфы, письменные столы и ящики, набитые .папками, содержали в себе описание этого мира, зафиксированные деяния людей, будто в других мирах не живущих. Кричи, требуй, настаивай, доказывай, что ты никак не мог встретиться с граждани­ном Б., потому что впервые слышишь о нем, потому что в момент приписываемой тебе встречи ты был не в Ленин­граде, а в Одессе, – на всю вселенную ори, но веры тебе нет, потому что свидетельские показания опровергают твои, как выясняется, клеветнические измышления, а показания добыты из таких же лживых папок. Так созда­вался нереальный мир, втягивающий в себя иные миры, проглатывая их, и любая попытка вырваться из протяже­ния несуществующей вселенной успеха не имела и не могла иметь, ведь не может же человек одновременно находиться на Луне и в Гатчине.