Ола

Поглядела она на меня – долго так, внимательно. Словно впервые заметила.

– Не хочу я подыхать, Начо! Вытащишь меня отсюда – может, и прощу. Меня вытащишь – и себя тоже. Квиты мы с тобою, а за гробом даже ненависть кончается…

Зря зеленые решилиПохвалиться предо мною:Мол, крючок у нас есть, Начо,И на том крючке висишь ты!Не крючок я здесь увидел,На камнях горячих этих.Словно зеркало подали,Чтобы вволю наглядеться.

Наглядеться, насмеятьсяНад собою, дуралеем.Обмануть судьбу решил ты,Головами расплатиться,Чтоб пожить еще недельку?Погубить врагов задумал,Чтоб друзей спасти от смерти?Не поможет! Не спасет!

ХОРНАДА XXXVII. О том, как славный рыцарь Дон Саладо чудище некое повстречал

…Дом как дом, что он, что соседние – не отличить. Стены в побелке, окна ставнями закрыты, на крыше – черепица бурая. То есть это сейчас она бурая, а когда-то желтой была. Разве что калитка приметная – резная. Но и таких калиток здесь, в Квартале Герцога, немало.

Но это снаружи – не отличить. Внутри, понятно, все свое, особенное, тем более живет тут…

– …Граф де Сигода, – тычется губами мне в ухо фра Мартин. – Бывший наместник Галисии. Запомнил, Гевара? Его, значит, от должности отставили, потому как марранов привечал, вот и снюхался со злодеями, заговорщик подлый. Запомнил?

Поморщился я – больно уж губы у брата-инквизитора на ощупь противные.

Третий дом уже разглядываем. Один на улице Змеиной, два – в Квартале Герцога. С утра гулять по Севилье направились – я да фра Мартин.

– Значит, векселя ты здесь получил, Гевара. На втором этаже, из рук в руки. Ну, пойдем, грешник, надобно нам еще кой-чего поглядеть.

И – под ручку меня. А сзади еще двое в затылок дышат.

Как узнал я поутру, что в город выпустят, да еще без яду в брюхе, – обрадовался. Пикаро, он вроде рыбы, пусти в воду – из любой сети улизнет. Тем более расчетец у меня имелся. Думалось отчего-то, что жердь со мною пойдет, фра Луне то есть. Этого бы я с одного удара завалил.

…Дагу, конечно, не вернули – умные!

Но – не повезло. Не жердь со мною пошла – фра Мартин, громоздкий. А этого с копыт не собьешь, здоровый, почти как дон Фонсека. И те двое, что сзади пристроились, не отстают. Крепкие – и в плащах черных до пят. А под плащами – не поймешь чего, то ли арбалет взведенный (видел такие – маленький, в локоть всего), то ли просто нож метательный. И предупредили – дернешься, мол, подраним. И сразу – на гарроту. Вот и гуляем.

– Запомнил, значит? – продолжал меж тем фра Мартин. – А ну-ка повтори, сын мой! Да с самого начала все.

Оглянулся я, в который раз уже. Нет, не убежать. Ежели бы на улицах народу побольше было! Да мы, видать, неспроста людные места обходим.

Делать нечего – повторил. Повторил, да и усомнился:

– А если спросят, чего в домах тех внутри? И как сеньоры эти, заговорщики которые, выглядят?

– Ишь умный!

Засопел фра Мартин, насупился:

– Это верно, конечно, да только времени у нас мало, два дня всего. Коли не подпишет, начинаем. А вот ежели да, тогда все чин чином подготовим, понял?

– Да как не понять? – согласился я.

…Ой, любопытно! Это кто же чего подписать должен?

– А спросят – отвечай, что ночью дело было, а сеньоры те, само собой, маски надевали. С какой радости им лица свои благородные тебе, разбойнику морскому, показывать? А раз ночью, значит, темно вокруг, не разглядел ты. Понял ли?

Не стал я спорить – понял. Что спешат очень – понял.

Два дня, выходит?

А фра Мартин все дальше косолапит, меня за собою тянет, да только неуверенно как-то. Раз оглянулся, два оглянулся…

Встал.

Встал, тонзуру свою почесал, меня в сторонку оттащил, к калитке резной.

– Слушай, Гевара, ты особняк его милости Аугустино Перена, ассистента Севильи, помнишь?

– Чего же не помнить-то? – удивился я. – На углу Аббатской он, двухэтажный такой. И бывал я там, не в парадных покоях, правда.

Было дело! Посылал меня Калабриец к человечку одному, при доне Аугустино служившему. Да не просто – с вексельком верным.

– Так даже? – обрадовался громоздкий. – Вот и славно, сын мой! Там ты, значит, и виделся с сеньором Алонсо де Кабальеро, вице-канцлером Арагона. Восемь месяцев назад он в Севилью приезжал, не спутай. Вместе с Его Высочеством Фердинандом, в свите его.

Кивнул я – и это не спутаю. Да чего это с фра Мартином? Сопит, на меня не смотрит.

– А погулять не хочешь, грешник? Часа, значит, три? Ах, вот оно что! Не выдержал я – хмыкнул. Прямо в рожу ему.

– Так это не я погулять хочу. Вы хотите, святой отец. И не я грешник – другой кто-то!

Думал – в зубы саданет. Нет, стерпел! Снова тонзуру свою чесать принялся, да не пальцем, всей пятерней.