Олег Борисов

«Они, конечно, не пропали, с ними ничего плохого не случилось, — говорит Ирина Павлова. — Но ни у одного из них в театре больше таких свершений, как с Товстоноговым, не было. А уходили они в хорошие театры к хорошим режиссерам. Доронина, Юрский, Тенякова… Достаточно сопоставить то, что было у этих актеров, и то, что стало, чтобы понять, на чем держалась товстоноговская „диктатура“. Актер видит свое частное и не видит целого. Исключением из этого правила, пожалуй, был только Олег Борисов. Но и его театральная судьба, несмотря на блистательные работы у Ефремова, Додина, Хейфеца, сложилась далеко не так, как могла бы».

Сложилась она не так, как могла бы, не потому, наверное, что Борисов покинул БДТ и перешел во МХАТ. Потому лишь, что в Ленинграде Товстоногов, режиссерский режиссер, переборщил, думается, в силу ряда субъективных, прежде всего, обстоятельств с «маринованием» Олега Ивановича на скамейке запасных, с непонятными ходами при распределении ролей, в частности, в «деле Хлестакова», а в Москве Ефремов — режиссер, так и не выдавивший из себя актера, с его «репетициями ни о чем», принялся ревновать Борисова, «подсиживать» его на удивление окружающим — и все это на фоне не прекращавшегося падения МХАТа в театральную яму.

Лев Додин считает, что никто из ушедших от Товстоногова не нашел счастья на стороне. «Безусловно, — говорит он, — они не потерялись, не растворились в Москве, однако заметного рывка вперед и вверх не совершили. БДТ делал их личностями, создавал масштаб. Такой вот парадокс: актеры укрепляли Товстоногова, давали ему возможность реализоваться, а он фантастически укрупнял каждого из них. Это особенность театра, где важен коллективный дух, сыгранность партнеров, их профессиональное соответствие. Чтобы раскрыться в полной мере, нужна среда, окружение. Как красивая оправа для бриллианта. Думаю, тот же Борисов сильно рассердился бы на меня, если бы мог прочесть эти слова, но почему-то кажется, что с уходом из БДТ он потерял в творческом отношении, а не приобрел. Подлинного художественного счастья в Москве Олег Иванович не имел. Как и Иннокентий Михайлович, Татьяна Васильевна… Никто не признается в этом вслух, но, по сути, так и есть. Самый талантливый актер, оказавшись в одиночестве, невольно начинает терять в масштабе…»

И потому, возможно, Товстоногов не хотел отпускать Борисова и остановил в 1971 году его уход обещанием дать роль Хлестакова, что держал в уме необходимость создания и поддержки состояния актерской конкуренции. Хотя и говорит Олег Басилашвили, что в БДТ «о конкуренции речь не шла, потому что мы все прекрасно понимали: во главе театра стоит талантливейший человек и все зависит только от него, а не от каких-то его благорасположений к кому-либо».

Без конкуренции, однако, не обойтись. В Театре им. Леси Украинки в конце 1940-х — начале 1950-х, можно вспомнить, блистательно играли два выдающихся артиста — Михаил Романов и Юрий Лавров. Оба они, по воспоминаниям очевидцев того времени, друг друга не жаловали, у них было непримиримое противостояние. Но Константин Павлович Хохлов знал, что театру нужны оба. Оба и играли в лучших спектаклях, но друг на друга оглядывались.

Сам Басилашвили, надо сказать, для того чтобы, по всей вероятности, поддержать Товстоногова, слабеющего, много болеющего и очень переживающего, «когда артисты, становясь известными, уходили из театра — перебирались в Москву», и дать ему понять, что уж он-то никуда уезжать не собирается и тем самым успокоить режиссера, попросил у него четырехкомнатную квартиру уехавшего Борисова. В интервью газете «Московский комсомолец в Питере» в феврале 2006 года он поведал об этой квартирной операции: «У меня была хорошая отдельная квартира в Дмитровском переулке. Когда Георгий Александрович уже стал слабеть, театр покинули Юрский, Тенякова, Борисов (они из разных „опер“: если Борисов ушел из театра в 1983 году, то последняя работа Юрского в БДТ, актерская и режиссерская, — датирована 1976 годом, а Тенякова покинула Ленинград в 1978 году. — А. Г.

). Я видел, чего стоят Товстоногову эти уходы: он был черный, как рояль. А я занимал в театре одно из ведущих мест. Наверняка Товстоногов уже ждал, что я тоже захочу вернуться в Москву. И актриса Валя Ковель посоветовала: „Сходи к Гоге, попроси борисовскую квартиру — и он успокоится, что ты никуда не собираешься уезжать!“ Так я и сделал. Товстоногов с орденом Героя Соцтруда отправился в исполком… Вот мы и живем с женой здесь уже больше двадцати лет. Даже обои борисовские не переклеили!»

Обои, конечно, можно было бы и переклеить, но, видимо, такие хорошие обои были подобраны Аллой Романовной, что жалко было с ними расставаться…