Оленья кавалерия или смерть от кота своего...

Скорее всего, это был обычный для чукотского мужчины-воина ритуальный напев, в котором он славил свою крутость и способность ловко убить всех — от уток до русских. Но старый и авторитетный тойон Наихню слишком красиво исполнил свою песню, оснастив её очень уж правдоподобными деталями.

И не менее опытный казачий сотник Василий Шипицын, всю свою жизнь воевавший с опасными чукчами, не стал долго размышлять над психологическими особенностями чукотского фольклора, а принял простые и действенные меры. На следующий день, когда тойоны во главе с Наихню приплыли продолжать странные переговоры (русский сотник уже считал их отвлекающим манёвром), казаки всех зарезали.

«Немирных чюкч искоренить вовсе…»

Растерявшись от потери старейшин остальные чукчи уплыли без боя. Но, естественно, с тех пор считали себя в состоянии вечной войны, надолго отказавшись от любых мирных контактов. И спустя десятилетия, когда русские власти предлагали переговоры, чукчи отвечали отказом, напоминая про сотника Шипицына.

Власти Российской империи попытались окончательно решить чукотский вопрос силой. В феврале 1742 года по предложению иркутского вице-губернатора Лоренца Ланга (кстати, бывшего шведского офицера, попавшего в плен еще под Полтавой и прижившегося в России) Сенат в далёком Петербурге издал указ: «На оных немирных чюкч военною оружейною рукою наступить и искоренить вовсе…» Тех же кто, сдастся в плен, предполагалось насильно переселить в Якутию.

Для реализации этих планов на Чукотку вновь возвращался Дмитрий Павлуцкий. Получив чин майора и должность Якутского воеводы, этот опытный борец с чукчами к тому времени был «сильно болен ногами», суровый климат Севера довел его до ревматизма. Но за выполнение задачи майор взялся с прежним рвением.

Тем более что сами чукчи не позволяли забывать о себе. На исходе зимы 1742 года их крупный отряд недалеко от Анадырского острога напал на коряков, убив 8 «князцов», глав корякских родов. Через год чукчи вновь появились здесь, 28 февраля 1743 года они угнали табуны корякских оленей. Бросившийся за ними в погоню отряд в 40 русских и коряков попал в засаду превосходящих сил чукчей, и, как позднее докладывалось иркутскому и петербургскому начальству, «едва от них отстоялись с великою нуждою».

Грабительские набеги «настоящих людей» не только подрывали авторитет российской власти, оказывавшейся неспособной защитить своих «ясачных» подданных, но и напрямую задевали интересы русских обитателей Анадырского острога, который во многом обеспечивался пропитанием за счет корякских оленей.

Из-за огромных расстояний и тяжёлого климата подготовка к новым походам Павлуцкого заняла два года. Только 2 февраля 1744 года его «партия» из 40 солдат, 367 казаков, 170 коряков и 67 юкагиров (всего вместе с самим майором 646 человека) отправилась «искоренять немирных чюхч». Для перевозки людей, провианта и снаряжения, а также для питания в далёком походе было мобилизовано свыше 5000 оленей. На вооружении этой гигантской по меркам Крайнего Севера армии, помимо ручного огнестрельного и холодного оружия, имелась даже одна «пушка железная малая».

Пройдя за месяц по тундре свыше 300 вёрст, только 2 марта севернее устья реки Анадырь отряд Павлуцкого настиг первые кочевья чукчей. От пленных узнали места стойбищ «главного тоена Тентиона» — их нагнали и разгромили через две недели где-то севернее современного чукотского посёлка Канчалан.

В битве погибли 106 чукотских воинов во главе с самим тойоном Тентионом. Его жена умерла от пыток — как описывалось в донесении Павлуцкого, «по распросам на огне зжена», русскому отряду требовалось добыть информацию о других чукотских кочевьях. Один же из маленьких сыновей Тентиона позднее вместе с другими пленными попал в Якутск, там его вырастила жена Павлуцкого, в крещении мальчик получил имя Николая и позднее стал известным исследователем Крайнего Севера, получил чин русского офицера и дворянское звание.

Но вернёмся в 1744 год, когда отряд Павлуцкого двигался по Чукотке на север вдоль берегов залива Креста, громя найденные кочевья и стойбища. Здесь были разгромлены яранги тойона Тегрувья и захвачены его табуны оленей. В конце мая разгромили огромное по местным меркам поселение береговых «пешихх чюкоч», в бою погибло 130 чукотских воинов.

По русским описаниям это был «острог, выкладенной ис каменьев». Сами чукчи такие укрепления называли Гуйвиир, «каменная крепость». В обороне своих «крепостей» у чукчей было одно слабое место — они непоколебимо верили, что враг никогда не войдёт в их яранги и землянки, так как побоится мести духов-покровителей, которые по их поверьям имелись у каждого северного жилища. Действительно, в междоусобных столкновениях ни чукчи, ни коряки, ни ительмены-камчадалы, все свято верившие в духов жилищ, никогда не врывались в жильё противника, они или вынуждали защитников разными способами покинуть его, или стремились его разрушить.