Оленья кавалерия или смерть от кота своего...

Собственно России тогда нечего было предложить Китаю кроме своих мехов. Однако именно меха нашли в Поднебесной высокий спрос. Китай тогда был и самым населённым и самым богатым государством мира. Весь XVIII век он в обмен на свой шёлк, чай и фарфор получал от западноевропейских купцов значительную часть серебра, добавывшегося тогда в основном в испанских колониях Южной Америки. И часть этого пришедшего от европейских комерсантов серебра в свою очередь поступала из Китая в Россию в обмен на сибирские меха.

Первые полвека торговля с Китаем являлась государственной монополией. Только после 1762 годаПетербург разрегил вроссийскому купеечеству купечеству свободно торговать с китайцами всеми видами «мягкой рухляди». Однако в целях сохранения в России серебра, власти запретили покупать китайские товары за серебряную монету, их полагалось обменивать на меха или иные товары.

В конце XVIII века, с 1792 по 1800 год, пушнина составляла 70–75 % всех русских товаров, поставлявшихся в Китай. Главным видом русского меха, шедшего в Поднебесную, была всё та же дешевая белка. Только из одного Верхнеудинского острогаа ежегодно вывозили в Китай до 400 тысяч беличьих шкурок. В Кяхте, на территрии современной Бурятии, где была организована постоянная русско-китайская ярмарка, с 1768 по 1785 годы почти ежегодно продавалось белки от 2 до 4 миллионов штук. В 1781 году здесь было продано китайцам в обмен на серебро рекордное количество — 6 млиллионов шкурок белки (это на порядок больше, чем объемы максимального экспорта Новгорода в Европу в средние века).

После белки устойчивую позицию в экспорте пушного сырья в Китай занимал горностай. С 1768 по 1785 год в Кяхте ежегодно продавалось от 140 до 400 тысяч шкурок горностая. И естественно особо ценным предметом русского вывоза в Китай оставался соболь — в 70-х годах XVIII века в Кяхте продавалось от 6 до 16 тысяч соболиных шкур ежегодно.

За счет торговли с Китаем русские власти, буквально накануне наполеоновских войн, сумели компенсировать снижение спроса на пушной товар в Европе. Всё это чрезвычайно напоминает современные попытки Российской Федерации в условиях осложнений с Западом организовать поставки сибирских нефти и газа в Китай.

Глава 19

«Товарищи по жене…»

В самом начале 1793 года в Петербург из Гижигинского острога, располагавшегося у северных берегов Охотского моря, прибыл казачий сотник Иван Кобелев. Этот родившийся на берегах реки Анадырь потомок русских первопроходцев стал первым человеком, кто в столице Российской империи произнёс несколько фраз на «лыгъоравэтльэн йилыйил» — языке чукчей.

Чукотка и в наше время для европейской части России кажется далёкой, тогда же она воспринималась почти как другая планета, страшно дальняя и недоступная. В Петербурге хорошо помнили, как всего четверть века назад получали с противоположного конца огромной империи дурные вести о боях с непокорными чукчами. Поэтому немало поживший на Чукотке казак Иван Кобелев обратил на себя внимание самой императрицы Екатерины II.

«Между собою по согласию жёнами меняются…»

Кобелеву было о чём рассказать русской царице. Впервые он пересёк всю «Чукоцкую землю» ещё в 1779 году, добравшись даже до островов Диомида, лежащих в Беринговом проливе ровно посредине между Чукоткой и Аляской. Спустя десятилетие Иван Кобелев вновь отправился к чукчам и прожил у них три года, кочуя по всему полуострову. Летом 1791 года он с двумя десятками чукотских охотников и рыбаков добрался на байдарках до американского берега, пообщавшись с местными эскимосами.

Казачий сотник Кобелев стал первым из русских, кто по своей воле прожил несколько лет среди аборигенов Чукотки, хорошо изучив их язык, нравы и быт. Впрочем, русский казак по имени Иван был изначально не чужд чукчам, он считался их дальним родичем. Хотя по отцовской линии Кобелев был потомком русских первопроходцев, его дед когда-то был первым «приказчиком» на Камчатке, но мать была из местных женщин корякского рода, связанного дальними семейными узами и с чукчами.

В юности Иван Кобелев поучаствовал в нескольких военных походах против «немирных чукоч». Именно он стал первым грамотным человеком, прожившим несколько лет в чукотских семьях. Он же провел первые научные наблюдения на Чукотке — регулярно записывая в тетрадь сведения о климате и погоде. Он же, фактически, стал и первым русским дипломатом среди чукчей, уговаривая их «тойонов»-вождей принять русское подданство и вместо бесперспективной войны выгодно торговать с Россией.

За исследования на Чукотке царица Екатерина II наградила Ивана Кобелева офицерским чином и особой золотой медалью — с портретом самой императрицы и надписью: «Гижигинской команды сотнику порутчику Ивану Кобелеву в воздаяние заслуг, оказанных им при северо-восточных экспедициях».