Ольга, княгиня зимних волков

Здесь, в овражке, Хадди с Кучерявым встретили первый снег. Князь обещал гривну серебра тому дозору, который дождется и поймает наконец его дочь, поэтому парни глядели в оба и дремали по очереди, прикрывшись толстыми шерстяными плащами от осенней сырости и промозглого холода. А днем гуляли по причалу, рассказывая всякие ужасы про мертвую колдунью. Ведь чем шире эти слухи разойдутся, тем вероятнее, что они достигнут княжны, и тем быстрее она придет.

– А точно она? – Головня толкнул Одо, но тот уже и сам приподнялся, расслышав их горячий шепот.

– Кому еще здесь быть в такую пору?

– Может, мара какая… Или эта… сама… вылезла…

Головня был здоровый мужик, храбрый в сражении, но трусоватый по части всякой нежити.

– Это она! – подтвердил и Одо. – Слава асам! И Велесу тоже! Только не упустите, парни! – взмолился он. – Я больше не могу тут сидеть по ночам, все на свете уже чуть не отморозил!

– Не упустим! – заверил Дагмунд. – Давай, вы вдвоем справа, я слева, Гери – с той стороны, а Брюхо пусть тут ждет. Гривна наша! О добрые асы! С меня ягненок, если этот мрак закончится!

Женщина на могиле Рагноры смотрела только в землю и, кажется, разговаривала с ней. Хирдманы приближались ползком, уже не замечая сырости, холода и грязи. Долгожданный успех был так близко – руку протяни. Изредка они поднимали головы, чтобы не сбиться, и каждый раз видели темную фигуру, склоненную над краем могилы. По сторонам она совсем не смотрела.

Когда из густых сумерек в трех шагах впереди вдруг, будто из-под земли, кто-то выскочил, Ведома вздрогнула, но не испугалась. Скорее даже обрадовалась – ради этого она и пришла.

И тут же поняла, что это не Рагнора. Вместо бабки к ней устремился какой-то мужчина. Ведома вскочила, метнулась в сторону и налетела еще на кого-то. Этот кто-то крепко ухватил ее за плечи и заорал:

– Держу!

Ведома рванулась, но этот кто-то обхватил ее сильными руками и притиснул к груди, будто в порыве любовной страсти. Тут же их окружили еще три или четыре темные фигуры. Чьи-то руки трогали ее, кто-то тяжело дышал, кто-то заливался хриплым смехом, в котором слышалась сумасшедшая радость.

– Да точно она?

– Поверни ее, чего вцепился!

– Гери, выбей огня!

– К троллям огонь, что я, княжну нашу не узнаю?

– Отпусти ее, что облапил, будто жену свою!

– Да как бы того…

Наконец Ведому выпустили, и она повернулась. Вокруг нее плотным кольцом стояли четверо или пятеро мужчин. Несколько рук держали ее за плечи и края одежды, будто она в любой миг могла провалиться под землю и они готовились ее удержать. Именно так они это и понимали. Даже внезапная поимка жар-птицы едва ли обрадовала бы их больше.

– Княжна! Это ты! А это мы! – наперебой восклицали они. – Да ты нас не узнаешь! Это же я, Одо! А это Брюхо! Помнишь Брюхо! Он все жрет, что поймает!

– А это я, Дагмунд! – Кто-то с ликующим хохотом бил себя по груди. – Мы уже два месяца тебя здесь поджидаем! Уж и помучила ты нас! Одо себе все яйца отморозил!

– Ничего я не отморозил! Свои побереги!

Ведома водила глазами от одного к другому. Она слышала голоса, даже понимала слова – каждое в отдельности, – но общий смысл от нее ускользал. Она так глубоко ушла духом в Закрадье, что теперь не могла сосредоточиться на происходящем в Яви.

Достучаться до бабки оказалось так же трудно, как руками раскопать всю эту смерзшуюся землю. Рагнора молчала, как молчит всякий мертвец. Это нападение вырвало сознание Ведомы из-под земли так внезапно, что она никак не могла сообразить, где находится и что вообще творится.

– Ну, пойдем! Замерзла?

Тот, кто заговорил с ней первым, сорвал с плеч тяжелый плащ и накрыл им Ведому с головой. Одо был так счастлив – княжна нашлась, теперь кончатся эти мерзкие ночные дозоры на жальнике! – что разом забыл про холод и слякоть. К тому же теперь его ждет пятая часть гривны серебра! Жаль, лишний шеляг «первому, кто заметит» достанется Дагмунду.

От плаща на Ведому повеяло теплом и запахом мужчины, и она немного пришла в себя. И осознала, что случилось.

Она попалась. Сбылось именно то, от чего ее предостерегал Равдан. Но кто же мог подумать, что глухой осенней ночью на жальнике найдутся люди, способные ее узнать! В непривычной чужой одежде, в женском уборе, в темноте! Да и она, пока шла сюда, ни о чем таком думать была не способна.

Ведома беспомощно огляделась. Ускользнуть не было никакой возможности. Ее плотно окружили пятеро отцовских хирдманов – кто угодно, но только не раззявы.

– Одо… – Наконец она узнала голос и смутно видную в полутьме фигуру.

– Я, княжна! – радостно подтвердил тот. – Я самый! Мы тебя и поджидали, так давно, что все тролли лопнули бы от злости! Пойдем домой! Я так замерз, хуже собаки! Да и ты тоже! Князь так по тебе… скучал.

– Но я… я не могу… – До Ведомы дошло, что случилось. – Мне нужно…

– Пойдем домой, и ты князю все расскажешь! – будто ребенку, сказал ей Дагмунд.

– Тут рядом нет каких-нибудь негодяев, которые тебя похитили и нам надо вступить с ними в бой? – Арни Брюхо запоздало огляделся.

– Каких еще негодяев? – опять не поняла Ведома.

– Которые тебя похитили?

– Меня никто…