Ольга, княгиня зимних волков

Все отмерли, загудели, загалдели. Бабы подошли поближе и стали жадно рассматривать новую товарку, мужики хлопали Равдана по плечам. Уксиня посторонилась; Равдан взял новобрачную на руки и понес через порог. Мать постелила на пол родовой рушник, и на него он поставил свою добычу. Уксиня разломила над их головами свежий хлеб – испекла, знала, что понадобится. Перепелка откусила кусочек, часть вернула свекрови, часть бросила в печь. Равдан обвел ее вокруг печи – и она стала членом рода Озеричей. Уксиня расплела ей косу и заплела две, уложила вокруг головы и покрыла повоем, вводя в круг замужних женщин.

Позже, когда шум улегся, Равдан отозвал мать в огород и сделал последнее признание. Его жена – бывшая русалка. Та, что ее сородичи прислали Озеричам взамен отнятой Творилиной молодухи.

– Помнишь, отец рассказывал, что в роду уже было такое, – добавил он. – Прадед справился, и я справлюсь.

– От кого и было ожидать, как не от тебя… – помолчав, усмехнулась Уксиня. – Ты ведь, выходит, сам той старой русалки правнук. Вот тебя и потянуло… к своим. Не зря, знать, тебя суденица от рождения пометила!

Равдан молча ждал ее решения, но по его решительному лицу было видно: вы как знаете, а я не отступлюсь!

– Эх, дитятко! – Уксиня потрепала по плечу свое последнее «роженое дитя», которое вымахало на голову ее выше. – Всегда я чуяла, что тебе особая удача понадобится – теперь знаю почему… Она хоть умеет говорить?

– Лучше всех наших. Она совсем как человек, и ничего такого у нее нет – ни хвоста, и вода с косы не течет! – Равдан ухмыльнулся. – Только не знаю, как она по дому… того. Стряпать, там, жать, косить…

– Жать никакая девка не умеет, а прочему – научу. Русалки – они сильные, еще за троих работать будет. Но ты пока не болтай. Пусть наши к ней попривыкнут.

В глубине души Уксиня всегда питала особую слабость к младшему сыну. Из пятерых он единственный был похож на нее, в нем она видела черты своего отцовского рода. И сейчас склонялась к тому, что не стоит гневить богов и надо принять ту невестку, которую они дали сыну на Купалиях.

Пожалеть не пришлось. За троих или нет, но русалка оказалась очень толковой невесткой. Она умела стряпать, прясть, шить, вязать, вышивать и ткать. Косить тоже умела, хотя видно было, что это дело ей не привычно, а заниматься скотиной не умела вовсе. Понятно – какая у русалок скотина? Уксиня сама обучала ее всем премудростям и была довольна: русалка все понимала сразу, на руку оказалась ловка, сильна и вынослива. Видно было, что среди Озеричей она чувствует себя более чужой, чем обычная молодуха. Но им с Равданом отдали избу, где раньше жил Творила, и там, ведя свое пока простое маленькое хозяйство (за молоком и яйцами она ходила к Уксине), русалка понемногу привыкала к человеческой жизни. Только она была малоразговорчива и в кругу молодух и баб держалась тихо.

Но это только на людях, а наедине с мужем она всегда была веселой и разговорчивой. Равдан уже не понимал, как раньше жил без нее и не помер с тоски. Даже за время недолгой беседы с побратимом он успел соскучиться по жене и вытянул шею, стараясь рассмотреть ее сквозь ветки. Вот она бросила грабли, потерла ладони, подошла к дереву, под которым оставила кринку, сняла ветошку, отпила пару глотков, огляделась – муж-то куда подевался? Но звать не стала. Под женским убором ее лицо приобрело величавость, уверенность, и Равдан гордился: лучше бабы не будет в округе! Мысленно он уже видел себя главой большого семейства, не хуже самого Краяна. И от важности этих, обычных для рода, однако новых для него ожиданий захватывало дух.

А намерения Лютояра его смущали, и не только тем, что требовали разлуки с женой.

– Зачем тебе княжна? – наконец прямо спросил Равдан, подняв глаза на побратима. – Ну, умыкнул ее Зорян. Он, конечно, пес переодетый, и челядинки не заслужил, поскольку выкупа не платил. Но выкуп и после взять можно. А чего уж – пусть после Сверкера у нас кривичского корня князь будет. А то Сверкер еще выдал бы ее за варяга какого…

– Не нужен вам Зорян в князья! – Лютояр жестко глянул ему в глаза. – У вас есть настоящий князь смолян!

– Ты про кого это? – осторожно спросил Равдан, понимая, что товарищ имеет в виду уж точно не Сверкера.

– Это я!

Повисло молчание.

– Ты голову не зашиб? – осторожно осведомился Равдан чуть погодя.

– А ты и не догадывался?

– О чем?

– Я – из рода Велеборовичей. Когда их убивали, меня мать спасла, вытащила из города. Мы брели через лес, мокрые, замерзшие… и на Ярого наткнулись.

Голос Лютояра стал тише, взгляд переменился, устремленный в далекое прошлое.

– Он нас сначала в Кувшиновичи отвел, а потом – к Ведьме-рагане, той, старой. Я там и вырос, потом к вилькаям ушел. А когда он… Ярый… погиб… я и понял, что это мне знак. Хватит по лесам шариться, пора дедово наследство возвращать. Будет Сверкерова дочь мне женой – хорошо, не будет – обойдусь. Но другому я ее не отдам. Вот тебе отдал бы, ты товарищ надежный! – Лютояр усмехнулся. – Да ты…