Ольга - королева русов

— Да, великая княгиня, случилось непоправимое. Я имел все основания полагать, что выбью своего противника из седла в первой же атаке, но он прикрылся щитом, мое копье скользнуло по поверхности его щита и ударило соперника в забрало. Он упал на круп лошади, которая вдруг понесла, потому что народ на площади стал восторженно орать. А этот любимец императора зацепился шпорой за стремя, освободиться не сумел, и на повороте лошадь занесла его головой о камень. И все замерли… И я чаще всего вспоминаю эту замершую вдруг площадь. И удивляюсь: ведь только что все так вопили, что лошадь понесла…

— Но все молчали, когда тебя обвинили в убийстве любимца императора. Не огорчайся, таково свойство толпы вообще.

— Да, меня обвинили в преднамеренном убийстве на турнире, за что по нашим законам полагается отсечение головы. — Ромей вновь не смог удержаться от вздоха. — Именно поэтому я и решился на личную встречу с тобой, великая княгиня.

— Не уверена, что я правильно поняла тебя, — помолчав, проговорила Ольга.

— Я хочу служить тебе, великая княгиня, — тихо и очень серьезно сказал Асмус. — Я буду служить тебе верой и правдой, мечом и словом, своей честью и честью рода моего.

— Мне?… — Ольга не сдержала горькой усмешки — Опальной жене Великого Киевского князя? Чем ты руководствуешься, ромей?

— Двумя истинами. Слабостью великого князя и силой великой княгини. Меня с детства учил отец, что следует выбрать себе достойного владетеля и служить ему столь же достойно. Без хитрости и лукавства.

— И чем же сможет отблагодарить такого верного слугу опальная жена?

— Настанет время… Скоро настанет, верь мне, великая княгиня! Настанет день, когда все владыки государств европейских будут называть тебя королевой. Настанет! Только верь в этот день, как верю в него я!

И, опустившись на одно колено, Асмус низко склонил голову пред опальной великой княгиней…

4

Великий князь Игорь изволил навестить супругу, великую княгиню Ольгу, ночью. Впрочем, Ольга предполагала и такой оборот. Игорь был склонен к оглушительной демонстрации своей силы, поскольку не ощущал ее в душе. И летели всадники в черных, расшитых по подолу золотом рубахах, гикая и стуча мечами о щиты, и редкие прохожие поспешно сторонились, норовя нырнуть в любую щель, только бы подальше от этих молодцов. Подобная потеха ласкала, уязвленное княжеское самолюбие, а медоречивые бояре и приближенные ахали и всплескивали руками:

— Тебя боятся, как никого еще не боялись. Ничто не устоит перед тобою, великий князь!

Боялись не князя Игоря, а нечеловеческой жестокости его пыточных клетей. Правда, и сам великий князь порою любил посмотреть, как пытают, и послушать, как вопят от боли, призывая смерть Таковы были обычные развлечения того времени, небогатого развлечениями иными.

Впрочем, это не совсем точно. Многие девушки и юноши из дворцовой челяди шепотом рассказывали, что вытворяют скоморохи, которые приходят из непокорной земли вятичей. Повеселив народ в отдаленных деревнях, они тут же и скрывались среди своих болот

— Они великого князя в женской одежде показывают!. — тихохонько, в кулачок хихикали девушки.

За такое порушение княжеского достоинства полагалась мучительная смерть в пыточных клетях. Только пойди разыщи этих скоморохов в земле вятичей…

Поначалу Ольге было крайне неприятно слышать подобные разговоры, и она строго пресекала их. А потом… Потом наступило некое раздраженное равнодушие, и она уже не повелевала челяди молчать. И в конце концов само это равнодушие приобрело не раздраженный, а злой и немного даже торжествующий, что ли, оттенок. Великие киевские князья никогда не садились на кобыл, видя в этом бесчестие, а сына Рюрика прилюдно показывали в женском платье…

Так что Ольга нисколько не удивилась, когда ее супруг заявился среди ночи с оравой всадников. Она вообще не думала об этом после разговора на языке ромеев. Бесстрашная откровенность Асмуса не просто поразила ее — она стала первым знаком крушения Игоря.

Ольга была истинной дочерью конунга, а потому знала, на что опирается власть. Да, на меч, да, на страх, да, на почти священный трепет простолюдина пред сиянием и непогрешимостью этой власти. Но все это лишь внешние стены глухого, таинственного, полного слухов и домыслов замка власти. Власть владыки опирается на преданность ближайшего окружения, а уж куплена эта преданность дарами или детской дружбой — второстепенно. Важно одно: когда это окружение дает трещину, через которую начинают один за другим утекать вчерашние друзья, дни власти сочтены. Годхард был первым, но он в то же время был одним из самых верных сподвижников ее отца, конунга и великого князя Олега, прозванного Вещим. Асмус был вторым, но, как ни странно, оказался первым среди молодой поросли, давшей кучные побеги подле Игоря И если бегут они, если Ки-сана сумел провести никому не известный полураб-полузаложник из Византии, значит, по великому князю Игорю, сыну Рюрика, уже зазвучал погребальный плач.