Олигарх

Я согласно кивнула и осторожно выбралась из машины. Мне и самой было не по себе.

Поднялись на четвертый этаж. Вроде тихо все, спокойно. Я нажала на кнопку звонка. В двери высунулась тетушка. Фитнес-няшка, блин. В облегающих накачанные бедра черных бриджах и розовом топике, поверх которых был повязан фартук с подсолнухами.

— О! Надо же, а я как раз картошечку поджарила! — радостно посмотрела на нас с Тарасом она. — С грибочками, между прочим! Ну, же, проходите. А то до сих пор неловко себя чувствую, что нас до дома бесплатно подвезли.

— Да, ну, — смущенно буркнул боксер. — Что я буду вас теснить? В другой раз как-нибудь…

— Тогда с собой положу! В контейнере! — вытирая руки о фартук, выпалила тетя Люба. Не дожидаясь отказа, бойко юркнула на кухню, оставив нас с Тарасом в недоумении топтаться у открытой двери.

Аромат жареной картошки с грибами заполнил лестничную клетку, вызывая чувство голода. Даже мои переживания и тупая боль в затылке отступили на задний план.

— Ну, вот. С пылу, с жару, — радостно возникла в прихожей тетушка с контейнером, до верха наполненным горячей ароматной картошкой.

— Ну, я… не знаю… неловко как-то…

— Картошка — огонь! — вручая Тарасу контейнер, улыбнулась тетя Люба.

— Тетя!.. — сгорая от стыда, осуждающе буркнула я.

— Что? Не хочет за стол, пусть хоть дома поужинает. У меня еще и огурчики есть! Маринованные!

Не успел Тарас открыть рот, как ему всучили литровую банку огурцов.

— Я пойду, ладно? — ошалев от такой заботы, рыкнул Тарас.

— Да, конечно, — активно закивала я.

— Спасибо!

Он бодро зашагал вниз по ступеням.

— Тетя! Ну, ты чего? — вваливаясь в прихожую, поморщилась я.

— А что? Пусть поест. Он-то не женат, кормить домашней едой его некому.

— А с чего ты взяла, что не женат? — стягивая с ног сапоги, поинтересовалась я.

— Так на пальце обручального кольца нет. И взгляд тоскливый. По женской ласке истосковался, бедный.

— А ты восполнить пробел планируешь? — обескуражено приподняла бровь я.

— Ксюша! Вот откуда в твоей голове такие мысли? — обиженно фыркнула тетя, и с гордо поднятой головой прошествовала на кухню.

Утром сердце то стучало сильнее, то замирало. Несмотря на происшествие с Кузнецовой, оно ждало встречи. Я не видела Тихонова два дня, и мы ни разу не разговаривали по телефону. Видимо, его нелюбовь к болтовне распространялась и на телефонные разговоры тоже.

«А может, он успел ко мне охладеть?» — закрадывались в душу тревожные мысли. Как Золушка, которая оказалась на балу, я опасалась, что мое платье и карета могут внезапно превратиться обратно в тыкву. И тогда Яна Кузнецова получит все карты в свои загребущие ручки. Даже представить страшно, что она со мной сделает.

Не знаю, что руководило моим сознанием — вчерашний удар по голове, или еще что, но в это пятничное утро я решилась надеть те самые французские чулки. Так, на всякий случай. Вдруг он не охладел?

Да что я лгу? Я хотела, чтобы не охладел.

Мои длинные волосы были распущены и красиво уложены, новое платье из шерсти с высоким воротником насыщенно-бордового цвета соблазнительно облегало фигуру, тонкий черный поясок подчеркивал талию, и чулки были очень кстати.

«А если охладел, что ж, тогда он многое потеряет», — рассматривая свое отражение в зеркале прихожей, размышляла я. Нанесла вишневую помаду в тон платью, быстро надела пальто и вышла из квартиры.

Тарас ждал меня в машине.

— Привет, — усаживаясь назад, улыбнулась я. Из-за происшествия с тетей было неловко.

— Приветик, — весело подмигнул мне он. — Как самочувствие?

— Ничего, жить буду.

— Не переживай, наладится все. Главное, что у тебя повреждений никаких серьезных нет.

— Да уж, отколола номер вчера эта ваша Кузнецова… Наверное, после работы завтра поеду в оружейный магазин, газовый баллончик куплю.

Машина вывернула на дорогу и встряла в пробку на светофоре. Я уткнулась в сотовый телефон.

— Ксюш, — внезапно снова подал голос мой водитель.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да?

— А как думаешь, если твою тетю в театр пригласить, она пойдет?

Я опешила.

— В театр?

— Ну, да. В настоящий театр, на спектакль.

— Тарас. Она болтает без умолку. Ты не выдержишь ее долго. И ей сорок лет.

— Зато, какие у нее ресницы… и губы… а волосы…

— И все остальное, да, — едва сдерживая смех, кивнула я. — А знаешь, попробуй. Может, и пойдет она с тобой в театр.

— А телефон ее у тебя есть?

— Есть, конечно. Только сейчас друг друга через сеть приглашают. Ты вконтакте есть?

— Терпеть не могу эти сети.

— Я тебе ее аккаунт скину, а ты ей пиши.

— Не. Сложно слишком. Может, лучше телефон дашь?

— Хорошо, — кивнула я.

Прикормила тетя Люба боксера на свою голову. Вот пусть теперь сама с ним разбирается.

Вздохнула, и уставилась в окно. Сердце тревожно сжалось. От вчерашнего происшествия. От мыслей, что Тихонов мне не звонил и не писал. Где-то в глубине души я понимала — в «АРТАМАСЕ» должен остаться кто-то один — я, или Кузнецова. Вместе мы не уживемся. А кого оставить, решать Тихонову.