Олигарх 5 (СИ)

Я молча кивнул, взял сигару и позвонил, вызывая стюарда. Предложенный чай не вызвал никакого интереса у моего гостя и я решил сменить пластинку.

Стюард в кают-компании появился стремительно, увидев в моих руках сигару, молча налил мои пятьдесят капель коньяка и вопросительно посмотрел на господина иезуита.

Отец Габриэль невозмутимо кивнул в знак согласия. На столе тут же появились шокалад, тонко нарезанные лимоны и сыр и отец Габриэль также как и я взял сигару.

Коньяк я закусил совершенно по-варварски: ломтиком лимона, затем сыром и после этого сигарой. Отец Габриэль к моему удивлению последовал моему примеру.

Сохраняюшаяся напряженность волшебным образом исчезла и рассказ отца Габриэля пошел веселее.

— Мой отец был ревностным католиком, штурм и последующее разграбление монастыря Босых кармелитов потряс его и он перешел на сторону барских конфедератов. Через год он погиб в сражении под Ореховом. Матушка после этого прекратила общаться со своими родственниками в России и уехала в Италию.

Отец Габриэль посмотрел в иллюминатор, у меня появилось чувство, что в открывающейся дали океана он хочет увидеть что-то совершенно невозможное, но очень ему необходимое.

— Меня матушка определила на обучение в Папскую греческую коллегию святого Афанасия и через два года умерла. После окончания коллегии я стал её преподавателем. Вскоре я женился и был совершенно счастлив, — отец Габриэль грустно улыбнулся и сделал короткую паузу в своем рассказе.

Было понятно, что сейчас он начнет рассказывать о тяжелых страницах своей жизни.

— В феврале 1798-ого года французские войска под началом генерала Бертье заняли Рим. После начала французской революции я имел удовольствие дважды побывать в Париже и не испытывал иллюзий по поводу будущего Вечного Города. Поэтому мы сразу же покинули Рим и направились в Россию, где я нашел себе место в самой престижной иезуитской высшей школы Российской империи — коллегии в Полоцке, — об истории иезуитов в России я знал только, что их лет тридцать привечали, а после войны 12-ого года с треском выперли.

Но интонациям отца Габриэля я почувствовал, что сейчас начнется рассказ о его приходе в орден. И предчувствие меня не обмануло.

— В феврале 1799-ого года отец Франциск Каре стал генеральным викарием Общества Иисуса в России, а его ассистентом стал отец Габриэль Грубер, которому император Павел предложил перебраться из Полоцка в Петербург. Мне было предложено стать одним из секретарей нового ассистента ордена. В Петербурге я прожил шесть лет, был знаком с вашими родителями, знал о заслугах вашей семьи перед орденом и своем родстве со светлейшей княгиней, но даже не пытался об этом им намекнуть. Мой сын носил русское имя Иосиф и служил в лейб-гвардии Кавалергарском полку, — голос отца Габриэля дрогнул и на лбу появилась глубокая горестная морщина.

— 7-ого апреля 1805-ого года в резиденции отца Габриэля Грубера, который к тому времени стал генералом ордена, случился пожар. Огонь быстро потушили, но без жертв не обошлось. Тревога и дым вызвали у генерала ордена сильнейший приступ астмы, и он умер на руках у своих собратьев, пораженных его внезапной смертью. Мы с женой были рядом с отцом Габриэлем Грубером и на следующий день умерла моя жена, она тоже страдала астмой и надышалась дымом, — новая пауза в рассказе отца Габриэля на этот раз длилась несколько минут. Я себя честно говоря ощущал немного не в своей тарелке. Мне было совершенно непонятно почему и с какой целью господин иезуит вот так откровенно выворачивает передо мной свою боль.

— Через месяц после похорон своей жены я вступил в общество Иисуса и по совету нового генерала ордена отца Тадеуша Бжозовского покинул Россию. Он не считал гибель отца Габриэля Грубера несчастным случаем и почему-то опасался за мою жизнь. Я уехал в Испанию к родственникам своей покойной жены. Мой сын участвовал в войне с Наполеоном в 1805-ом году, во время знаменитой атаке русских кавалергардов при Аустерлице был ранен и попал в плен. В Россию он не вернулся и приехал ко мне в Мадрид. Летом 1806-ого года я стал секретарем монсеньора Франческо и мы уехали в Мексику. Мой сын последовал за нами. В Мексике он принял девичью фамилию матери и стал Хосе Мария Гарсия Хуарес. Наше родство мы не афишировали. Во время войны за независимость сын сразу же оказался среди её сторонников.

По последним интонациям своего собеседника я понял, что его рассказ закончен. И хотя отец Габриэль ни слова не сказал о цели своего визита и причине такого откровенного рассказа о себе, я был уверен, что пришедшая мне в голову мысль объясняет присшедшее.

— Позвольте мне, — я сделал секундную паузу, как все таки правильнее обратится к своему собеседнику, но решил что правильнее как мы договорились, — Гавриил Михайлович, задать вам вопрос, несмотря на нашу договоренность. Вы со своим сыном патриоты Мексики, реально оцениваете ситуацию и ближайшие перспективы. Ваше решение о предложении мне сотрудничества проистекает из вашего знания о моей семье и России? — фраза получилась столь корявой, что даже сам поразился.