Олигархи. Богатство и власть в новой России

В последние часы перед началом аукциона сторона Потанина обдумывала размер своего предложения. Как и планировалось, организация Сороса и Йордан пришли к согласию в вопросе о предельной сумме. В сверкающем стеклянными стенами здании компании “Ренессанс-Капитал”, возвышающемся над Москвой-рекой, ее исполнительный директор Леонид Рожецкин разложил на своем столе двадцать писем. Письма были одинаковыми, за исключением одной цифры — цены, предложенной Потаниным и Соросом. Смысл подготовки такого количества писем заключался в том, чтобы до последней минуты избежать утечки информации. По словам Рожецкина, он предварительно изучил цены, которые “Телефоника” заплатила за телефонные системы Латинской Америки: 2 и даже 3 тысячи долларов за линию. Несколько раз позвонив по телефону, он взял письмо с суммой в 1,87 миллиарда долларов, что равнялось 850 долларам за линию. Он вполне отдавал себе отчет, что риск проиграть велик, если учитывать опыт “Телефоники” в Латинской Америке ^{471}

. Но он утешал себя тем, что это Россия; “Телефоника” не имела опыта работы на этом рынке. Он положил письмо в стандартный конверт для писем и опустил его в карман пиджака. Затем вызвал водителя и поехал в Российский фонд федерального имущества.

Там он увидел, что Михаил Фридман привез предложение Гусинского в большом запечатанном конверте, внутрь которого были вложены два других конверта. Команда Гусинского запланировала проведение пресс-конференции и банкета, чтобы отметить уже предвкушаемую победу. Зверев, лоббист Гусинского, потом рассказывал мне, что заранее написал официальное сообщение для печати, в котором говорилось, что Гусинский победил и будет сотрудничать с Потаниным. Оно так и не было опубликовано ^{472}

.

Когда в 17:00 предложения о приобретении 25 процентов акций плюс одной акции “Связьинвеста” были открыты, оказалось, что Гусинский предложил 1,71 миллиарда долларов против 1,87 миллиарда долларов Потанина. Потанин одержал победу. Когда Рожецкин позвонил Йордану и сообщил ему новость, тот был у себя, одетый по-домашнему, и собирал чемодан, чтобы ехать в отпуск. “Я думал, что мы проиграли, — вспоминал Йордан. — У них был стратегический инвестор, и я не сомневался, что они предложат более 2 миллиардов долларов”. Он позвонил Потанину и сообщил, что они победили. “Тот решил, что это шутка”. Йордан надел костюм и поспешил в офис.

Поражение нанесло серьезный удар по престижу Гусинского, не говоря уже о его мечте стать титаном российских средств связи. В течение нескольких дней в Белом доме и Кремле проводились срочные встречи, чтобы предотвратить широкомасштабную войну между олигархами. На урегулирование кризиса была брошена целая команда: Дьяченко, Мала-шенко, Черномырдин, Чубайс и другие олигархи. Под угрозой был их закрытый, мощный клуб, их система, их опыт.

“Решение было простым, — вспоминал Чубайс. — Когда я вернулся из отпуска, мы провели четыре или пять ночей в непрерывных собеседованиях. Мы работали день и ночь. Основная идея [наших оппонентов] заключалась в том, чтобы отменить результаты аукциона, вернуть собственность и тогда все будет в порядке”. “Но, — добавил он, — это было невозможно”. Чубайс считал, что новые правила сработали: продажа “Связьинвеста” принесла больше денег, чем любая другая продажа в современной российской истории. Чубайс был в восторге от того, что рынок заработал и победил тот, кто предложил самую высокую цену. Несмотря на угрозу войны между магнатами, он не собирался отменять результаты аукциона.

Возможно, в то время сами олигархи этого еще не понимали, но их сплоченный союз начал трещать по швам. Их ослепляла жадность и боль уязвленного тщеславия, они не слышали друг друга. Гусинский и Березовский не могли представить себе, что Чубайс, который когда-то был их союзником, всерьез говорит об изменении правил игры. Чубайс недооценил, насколько велико было нежелание Гусинского и Березовского играть по его новым правилам. Чубайс рассчитывал, что в конечном итоге, как и в случае с кампанией по переизбранию Ельцина, им придется согласиться, ибо не останется иного выбора. Он был неправ: два оскорбленных магната пришли в бешенство. Они были в ярости оттого, что победителем стал Потанин, который уже получил большую выгоду от схемы “займы в обмен на акции” и присваивал государственные деньги быстрее, чем кто-либо другой. Малашенко позже вспоминал, что Чубайс “начал перекачивать средства Потанину, чтобы тот стал выше всех”. “Это как в баскетболе: нельзя играть в баскетбол против трехметрового парня. С моей точки зрения, именно этим занимались Чубайс и Кох, превращая Потанина в подобного монстра”.