Олигархи. Богатство и власть в новой России

Чубайс доверял Дубинину и Алексашенко и в начале 1998 года совершенно неправильно оценивал состояние экономики. Илларионов выступил с предложением произвести девальвацию перед малочисленным клубом либеральных экономистов, возглавляемых Гайдаром. Как вспоминал Петр Авен, когда Илларионов закончил свое выступление, “Гайдар и Чубайс только рассмеялись” ^{528}(впрочем, позднее Чубайс говорил мне, что его там не было.)

Чубайс был ослеплен признаками роста экономики. Рост означал “качественные” изменения к лучшему. Должно было произойти “изменение уровня жизни, изменение соотношения между богатыми и бедными, изменение динамики инвестиций, изменение основы роста, изменение ситуации с неуплатой налогов. Все должно было измениться”

^{529}.

Чубайс с гордостью смотрел на достигнутое: Россия получила доступ на мировые финансовые рынки, российские компании заключали сделки с такими компаниями, как “Голдман Сакс”; инфляция, представлявшая серьезную угрозу на протяжении последних пяти лет, была побеждена. Чубайс не видел необходимости отказываться от всего этого ради девальвации. Он просто не считал, что девальвация неизбежна, и боялся, что ущерб будет огромным, особенно для банков, олигархов и Ельцина. “Что в то время означало проведение девальвации? — рассказывал мне позже Чубайс. — Девальвация даже на 20 или 25 процентов означала бы полное банкротство банковской системы страны”. Больше всего Чубайс боялся негативных политических последствий. “Мы столкнулись бы с массовым недовольством населения, — сказал он. — Протесты, непонимание, неприятие подобного решения — последствия были бы совершенно ужасными”.

Но драконы-близнецы — долг и девальвация — не могли исчезнуть просто потому, что кому-то не нравились.

12 мая, при вступлении в должность, Кириенко поклялся держаться от магнатов на расстоянии. Он сказал, что его правительство не будет оказывать им никакого покровительства. “Существуют интересы государства, и они будут защищены любой ценой”, — заявил он. Пожалуй, с несколько наигранным пренебрежением Кириенко отказывался встречаться с олигархами. Он отказывался играть по их правилам.

Но у Кириенко возникли проблемы. В тот день, когда он наконец огласил состав своего кабинета, шахтеры объявили общенациональную забастовку и блокировали ключевые железнодорожные магистрали в Сибири. Кроме того, они приехали в Москву и в знак протеста громко стучали шахтерскими касками по мостовой перед Белым домом. Еще одним предвестником грядущих осложнений стал принятый парламентом в мае закон об ограничении иностранных инвестиций в РАО ЕЭС, гигантскую российскую электрическую монополию, уже тогда фаворита иностранных портфельных инвесторов. Президентом компании только что был назначен Чубайс. Закон произвел самое негативное впечатление на внешних рынках — из него следовало: иностранные инвестиции в России не были надежными. 27 мая расстроилась мегасделка Ходорковского по слиянию компаний ЮКОС и “Сибнефть”. В тот же день стали известны и другие плохие новости. Государство объявило, что не смогло найти претендента на покупку “Роснефти”, одной из последних крупных вертикально интегрированных нефтяных компаний, подлежавших приватизации. Из-за этого в бюджете образовалась дыра размером 2,1 миллиарда долларов. После нескольких месяцев политической нестабильности инвесторы поняли, что именно на эту сумму увеличится отставание России в еженедельных погашениях ГКО. Как рассказывал Алексашенко, иностранные инвесторы начали уходить с рынка государственных облигаций и за две недели до сообщения о “Роснефти” изъяли от 500 до 700 миллионов долларов. На фондовом рынке, где в течение всего года наблюдалось постепенное снижение цен, после сообщения о “Роснефти” произошел резкий спад, и Центробанк был вынужден увеличить процентную ставку до небывалых 150 процентов. Резервы Центрального банка, составлявшие в октябре прошлого года 23,1 миллиарда долларов, сократились до 14,6 миллиарда долларов. Только за 26 и 27 мая банк израсходовал на поддержание рубля около 900 миллионов долларов ^{530}

. Дубинин настаивал на том, что Центробанк не будет девальвировать рубль, и заявлял, что высокие процентные ставки станут “холодным душем” для спекулянтов валютой и “не позволят им делать легкие деньги на манипуляциях с российским рублем”. Чубайс быстро совершил поездку в Вашингтон, чтобы встретиться с американскими должностными лицами, в том числе с заместителем госсекретаря Строубом Тэлботтом и с заместителем министра финансов Лоуренсом Саммерсом, а также с заместителем директора-распорядителя Международного валютного фонда Стэнли Фишером. Президент Клинтон выступил с письменным заявлением, в котором с некоторыми оговорками поддержал оказание дальнейшей финансовой помощи России. Чубайс дал понять администрации в Вашингтоне, что

Россия срочно нуждается в помощи. Но заявление Клинтона не содержало никаких конкретных обещаний и цифр и не предусматривало никаких соглашений. Кириенко терял время, но, казалось, не понимал этого.