Омикрон

Иван встал, отряхивая едкую бетонную пыль, облако которой накрыло разрушенный город. Его душили злоба и непонимание.

Словно из глубин памяти вынырнул тщательно упрятанный в самые потаенные уголки призрак отгремевшей войны…

Что произошло в колонии? Почему машины, никогда ранее не выходившие за пределы лесного массива, вдруг вторглись на освоенную людьми территорию?

Ответ напрашивался один: колонисты сами спровоцировали кибермеханизмы, напав под предводительством Макмиллана на их патрули…

Оглядываясь по сторонам, Торненко медленно впитывал взглядом ужасающую картину разрушений, остро осознавая, что сделанного не вернешь, и спросить-то, по большому счету, уже не с кого… Хаким с Макмилланом мертвы, а Кущин исчез. Между тем машины, разрушив город, уволокли в глубь леса два эндоостова «Фалангеров».

Если «Элизабет-Сигма» не вернется в течение ближайших суток, то всем, кто пережил бесноватую артподготовку, предопределена незавидная судьба: запас продуктов в колонии ограничен, сельскохозяйственные работы никогда не производились, да и что могло вырасти на безжизненных вулканических равнинах? Никому и в голову не приходило заниматься выращиванием продуктов… Лес, как образчик мутагенной фауны, также не мог стать ни средством к существованию, ни примером для подражания: на планете произрастал лишь один вид хвойных деревьев, небольшое количество различных кустарников да вездесущий мох. К тому же лес являлся территорией машин, а они только что наглядно продемонстрировали свои намерения и способности…

Торненко не оставалось ничего другого, как направиться к центру разрушенного и охваченного пожарами городка в надежде найти кого-нибудь из уцелевших людей.

Иван воевал в космической пехоте, и потому ужасающие картины разрушений вызывали у него резкую, однозначную реакцию. Он не испытывал растерянности, лишь нервное перевозбуждение, граничащее с осатанелой злобой, заставляло темнеть взгляд и непроизвольно сжимать пальцы в кулаки до неосознанной боли от впившихся в кожу ногтей. Конечно, на войне ему приходилось созерцать куда более жуткие панорамы, и его душа уже давно не вздрагивала, не сжималась в леденеющий комок при виде смерти и разрушений, но Иван не предполагал, что полузабытые ощущения вернутся к нему спустя годы, словно осколок войны, доставший-таки на излете избежавшего смерти бойца…

С такими удручающими мыслями Торненко прошел мимо места, откуда били по городу БПМ. Старый стеклобетон был исцарапан траками гусениц, повсюду валялись отстрелянные обоймы, выброшенные механизмами перезарядки автоматических орудий, да кое-где среди них попадались обломки видеосенсоров, гибель которых и спровоцировала массированный огонь по городским кварталам.

Взглянув на почерневшие эндоостовы «Фалангеров», Торненко впервые внимательно присмотрелся к ним и не смог солгать самому себе — да, серв-машины были повреждены, но добрая половина из них еще подлежала ремонту. Значит, вышедшие из леса кибермеханизмы забрали два наиболее сохранившихся эндоостова с целью их ремонта и последующего использования… Ну а зная специализацию «Фалангеров», нетрудно было догадаться и о дальнейшем.

Чертов хакер… — со злостью подумал Торненко, все четче осознавая, что именно организованное Макмилланом вторжение, по сути, явилось приговором колонии. Теперь машины не успокоятся, пока не уничтожат источник вычисленной ими опасности…

* * *

Город был разрушен до основания. В живых осталось не более полусотни человек, остальных похоронило под обломками зданий, где они пытались спрятаться от артиллерийского огня.

К удивлению Торненко, среди выживших был и Ричард Раймонд, который оказывал первую помощь раненым. Со здания медицинского пункта колонии полностью сорвало крышу и проломило фронтон, но Ричард умудрился отыскать среди россыпей бетонного щебня пакеты экстренной медицинской помощи.

Когда Иван вышел на площадь, где собрались пережившие артобстрел, способные самостоятельно двигаться колонисты, с хмурых небес начал накрапывать дождь.

Фрайг подери эти треклятые машины! — Иван ощущал себя так, будто время возвратилось вспять лет на семь-восемь…

Единственным, что осталось у них в изобилии, была дождевая вода. Ни еды, ни крова, ни реальных средств борьбы с тяжелыми боевыми механизмами только обреченность, злость и вода, почти как на далеком Эридане, где его рота держала оборону небольшого городка, в течение месяца отбиваясь от остервенелых атак сил Альянса…

…Он остановился посреди усеянной обломками площади и огляделся.

Прошло всего десять-пятнадцать минут с того момента, как разорвался последний снаряд, и люди все еще пребывали в шоке от случившегося. Никто не разговаривал друг с другом: здоровые, видавшие виды мужики сидели в полном отчуждении, каждый лично переживая тот ад, в котором привелось побывать четверть часа назад.

Торненко не стал подходить ни к Ричарду, ни к кому-то из смутно знакомых ему людей. Отыскав взглядом одного из выживших членов своей старательской группы, он коснулся его плеча и сказал:

— Джереми, у нас должна остаться взрывчатка для горно-проходческих работ?