Омут памяти

Делегат Авдусь из Москвы заявил, что "решение, принятое съездом Компартии РСФСР по избранию Первого секретаря (речь шла о Полозкове. — А.Я.), никак не добавит авторитета ни партии, ни делегатам, принявшим это решение". Шум в зале, но и аплодисменты. Расстроило делегатов съезда предложение Алайба из Свердловска о том, чтобы заслушать содоклады от Демократической, Марксистской платформ и от ленинградского инициативного съезда. Опять шум.

И уж совсем популистским прозвучало предложение Блудова из Магадана, который потребовал объявить отставку ЦК КПСС во главе с Политбюро и не избирать их в члены руководящих органов съезда за развал работы по выполнению Продовольственной программы, решений XXVII съезда КПСС и XIX партконференции. Персональную оценку каждому секретарю ЦК, члену Политбюро дать на съезде.

У меня от такого начала съезда осталось двойственное впечатление. По существу, если вырвать эти предложения из контекста времени, они были правильными, но тактически преждевременными. Хорошо, что делегаты съезда могли говорить, что хотели. Но было бы полезнее для дела, если бы разговоры сконцентрировались на принципиальных позициях, изложенных Горбачевым. Деловое осуществление этих принципов на практике привело бы к решению важных жизненных проблем. Попытки политических подхлестываний со стороны радикалов, прозвучавшие на съезде, только сплачивали ортодоксальную часть делегатов.

После долгих препирательств было решено заслушать отчеты членов Политбюро и секретарей ЦК. Понятно, что готовилась политическая расправа. Главной мишенью фундаменталистская номенклатура избрала меня, о чем речь пойдет дальше. Хотя не жаловала и Горбачева. Первым тревожным звонком для него оказалось голосование об утверждении его председателем какой-то комиссии. Против проголосовали 1046 человек. Я видел, как он был удручен этим щелчком. На мой взгляд, несправедливым.

Я понимал, что слово для отчета я получу одним из первых.

Накануне до утра писал свое сочинение. Хотелось поговорить о многом, но это был отчет, он требовал определенных ограничений. У каждого жанра свои правила.

Если говорить по большому счету, то в этом выступлении я пытался доказать, что партия еще может что-то сделать для страны, если реформируется и помолодеет. Но сегодня речь идет о жестокой схватке идеи народовластия и практики народоподавления. Предупредил о том, что движение к демократии неизбежно, оно пойдет — с партией или без нее. Этот тезис вызвал особенно ожесточенную критику. Однако на практике так оно и случилось: преобразования пошли без партии, больше того, в условиях ее бешеного сопротивления.

Говорил о лицемерии, лжи, системе сталинизма, зашоренности и догматизированности сознания. "Люди устали от наших слов, споров и обвинений. Треск слов — еще не гул истории и не поступь времени". Я слабо верил, что удастся убедить эту пятитысячную аудиторию, но мне хотелось успокоить себя в том смысле, что сделал все возможное, чтобы номенклатура взялась за ум — хотя бы из соображений собственного выживания.

Надо сказать, мое выступление произвело определенное впечатление. Меня провожали аплодисментами до тех пор, пока я не вернулся на свое место в зале. Конечно, я не ждал похвал. Но в прениях, когда люди говорили о моей позиции, преобладала осторожная уважительность. Некоторые, например, первый секретарь Иркутского обкома Потапов, критиковал ЦК за просчеты в идеологической работе, но тут же поддержал мое предложение об обновлении партии, чтобы она не оказалась на обочине истории.

Делегат Сергеев сказал:

"Александр Николаевич Яковлев напомнил нам на съезде о том, как Христос изгнал из храма менял. Вот бы и сегодня повторить эту акцию! (Аплодисменты, смех.) А то открываю "Московский комсомолец" за 27 апреля этого года, а там написано: "Если бы кто-то показал: вот теневые деньги, нажитые нечестным трудом. Но откуда знать: где какие?.. Лучше подумать, как "связать" эти деньги, чтобы они нашли выход. Можно использовать акционерный капитал, продажу в частные руки маленьких магазинчиков и мастерских, сдачу земли в аренду…" Читаю и вижу, менял приглашают устроить "пир в храме". А автор приглашения — Александр Николаевич Яковлев".