Он мой, а прочее неважно

Он уверенно приближался к желанной развязке.

Варя съёжилась и превратилась в камень. Что же дальше?

А дальше он ласково раздвинул ее ноги.

Пришлось с достоинством вытерпеть до самого конца: ведь Алька смогла.

Дальнейшие события показались волшебным сном: она парила над собой, плавала в невыразимом блаженстве, отдаваясь Егорке, позволяла делать что угодно, лишь бы подольше.

Варя не испытывала чувства стыда и угрызений совести. Ей было слишком хорошо.

Как же она счастлива.

Но как поступить дальше? Она ведь  воспользовалась сходством, украла у сестрёнки любовь… значит, стала воровкой. Сможет ли теперь в этом признаться?

Как вести себя? Неужели правда придётся бежать от родных и близких людей?

Ощущение блаженство стало бороться с чувством горечи и утраты. Неужели она настоящая преступница и нет ей в этой жизни прощения?

Только не это… О таком она и помыслить до случившегося не могла.

Домой Варя вернулась под утро, почти перед самыми петухами, успев испытать боль и наслаждение многократно и с трудом расставшись с любимым.

Вот только с чьим любимым?

Теперь она уже не была так уверенна в этом, понимала, что придётся открыться и выяснять отношения… с родной и единственной сестрой.

Это  становилось мучительным. Однако жалеть о случившемся Варвара не собиралась: должен быть выход, наверняка есть. А если есть, то она обязательно его найдет.

К Алевтине Варя пришла с готовым планом, считая его приемлемым и необходимым. Точнее единственным.

Отодвинув комод, она осторожно, на цыпочках, вошла в комнату… Аля плакала.

Девушка приосанилась и пошла к сестре, как ни в чём не бывало. Та смотрела на неё опухшими глазами. Она ещё не знала, но догадывалась, точнее, чувствовала интуитивно, что-то произошло, страшное и неправильное.

От сознания того, что это с ней сотворила любимая родная сестра, её двойник, хотелось утопиться.

Алька резко соскочила с кровати, вцепилась в волосы сестры и начала ожесточённо хлестать сестру по щекам.

Варька сопротивлялась, но молча и не в полную силу – чувствовала за собой вину.

Отсутствие отпора довольно быстро остудило Алю. Вслед за яростью и злобой пришло безразличное отчаяние. Варвара притянула сестру за голову, погладила и спокойным тоном начала говорить.

– Прости. Ну, прости меня. Ведь мы сёстры. Неужели не сможем договориться, решить по-доброму?

– О чём? О чём я должна с тобой договариваться? Ты воровка, развратница.

– Да, я такая, позавидовала. И что дальше?  У нас же всегда всё было общее. Тебе полегчало от того, что всё это высказала? Нет. Что случилось, то случилось. Нужно искать выход, договариваться. Нам с тобой это нужно. Иначе плохо будет всем: тебе, мне, Егорке. Можно поступить иначе…

– Как? Ты подлая, развратная, безжалостная… Ты предательница. Я тебя убью… или себя. Какая разница. Одна из нас лишняя. Знать бы, кто?

– А если скажу, что лишних нет. Мы все друг другу нужны. Все…

– Зачем ты мне, если так со мной поступаешь? Не знаю. Наверно я отсюда уеду. Навсегда.

– Для чего? Можно никуда никому не уезжать и жить счастливо…

– Как? Ты бредишь, милая, родная моя сестрёнка. Правда, теперь не настолько родная, как прежде. Не настолько…

– Есть выход, когда всем будет хорошо. Слушать будешь?

– Что мне остается в этой жизни… только слушать.

– Тогда развешивай уши и думай…

Варя не успела договорить, когда послышался скрип половиц за дверью.

Мамка.

Сёстры условились договорить позже, когда она уйдёт на работу.

К тому времени страсти немного улеглись. Девчонки принялись за уборку. Любовь любовью, а домашние обязанности никто не отменял.

За столом обе сидели с кислыми физиономиями. Отговорились недомоганием, головной болью и вообще…

– Хорошие девчата растут, – подумала мама. – Вот кому-то счастье в жёны достанется.

С этими мыслями мамка собралась и ушла на ферму, а заговорщицы продолжили прерванный разговор.

– Вот я и говорю – договариваться нужно. Есть только один выход: любить его вместе. А он пусть нас обеих любит. Тогда всем будет хорошо.

– Это как? Ты любишься, а я над вами свечку держу, а потом наоборот?

– И совсем не так. Как сегодня. Он ведь не знает, кто из нас кто. Вот. На свидание по очереди нужно ходить. Потом рассказывать, о чём говорили, что делали. Чтобы не попасть в неловкое положение. В остальном у каждой своя любовь. Другая и разная. И всем хорошо.

– Ты сумасшедшая. Разве так можно! Это же грех.

– Предлагай другое. Хочешь, чтобы только тебя любили? А я, как же я? Тогда уж правда убей.

– Не могу я так. Не по-людски это. А если Егорка догадается?

– Не расскажем, не догадается. Уже испробовано. Мы для него как одно целое. Он для нас  тоже. Ну, же! Давай, сестрёнка, решайся.

Секретное совещание продолжалось долго, с переменным успехом, но закончилось ничьей. Решение было принято. Вопрос о том, что когда-то признаваться придётся, отложили на потом.

И началось…

Так они дурили Егора до тех пор, пока обе одновременно не начали округляться. Увидев их вместе, он пристально смотрел то на одну, то на другую. Обе покраснели.