Он - моя тайна

— Ты что?! — сопротивлялась Влада, когда грубо обхватил предплечье и за цветочную инсталляцию утащил.

— Ты послала Савину приглашение?

— Не понимаю, о чем ты! — невинно глаза округлила. Я кулаком вмазал в стену рядом с ее лицом. Заебался миндальничать с ней!

— Отвечай.

— Да! — Влада вызывающе голову вздернула. Знала сука, что ударить женщину не смогу, поэтому смелая такая. — А в чем проблема? — язвительно уточнила. — Партнеры ведь с Диночкой Савиной. Какие ко мне вопросы?

— Дурой не прикидывайся, — сквозь зубы прорычал и встряхнул ее для верности.

— А ей, значит, можно бедную овечку строить? У самой семья, а перед тобой жопой крутит!

— Это не твое сучье дело.

— Ты ведь презираешь изменниц и шлюх. Или уже нет? Мы с твоей Диночкой одинаковые. Только я честна перед тобой, а она нежную фиалку корчит, — Влада оторвалась от стены, платье поправила. — Два мужика эту фифу обхаживают! — злобно фыркнула. — Муж у нее, в отличие от моего, не старый больной мужчина.

— Заткнись. — предупредил я, накаляясь еще больше.

— Я любви твоей хотела, а она просто выбрать не может, кто из вас лучше ее трахать будет.

Я мысленно сосчитал до пяти и выдохнул, чтобы дурную башку не проломить. Как можно быть такой поверхностной тупой бабой?!

— Так, слушай сюда: завтра же, чтобы ноги твоей в «Астронефти» не было.

— Но…

— А если будешь выебываться, я тебя уничтожу. Лишу тебя дивидендов. С моими адвокатами ты по миру пойдешь. Ясно тебе?

— Максим, ты что… — она попыталась на шею мне бросилась. Слезу даже пустила.

— Иди, празднуй последний день трудовой деятельности.

Мне тоже нужно занять себя чем-то. Настроения веселиться не было ровно с момента, как увидел рядом с Дюймовочкой мужика. Мужа. Блядь, как же неприятно режет слух. Это мое место! Я должен был быть ее защитой и поддержкой! Мужем и любовником. Отцом ее сына и еще парочки детишек. Я! Не он! Если бы не упустил наше время. Если бы не потратил его на бессмысленные поиски другой такой же важной и нужной женщины. Нет такой больше. Только одна. Только Дина. Но она не со мной. Она с ним ушла. Одно грело — надежда. Это не точка. Это многоточие. Сто процентов.

Начался аукцион. Это действительно было проникновенно. Такая грусть меня взяла. Россия — такая богатая страна, а столько нуждавшихся. Брошенных несчастных детей. Больных и обездоленных стариков с мизерной пенсией. Я понимал, что грустить о них в смокинге за пять штук баксов как-то малодушно, поэтому купил рисунок: одинокий маяк в бушующем море. В благотворительность я личными деньгами вкладывался регулярно, но, признаться откровенно, это привычка европейского образа жизни. Денег было не жалко, но и истовым филантропом я не был. Увы.

Посмотрел на рисунок: по-детски непосредственно, но с душой. Где же мой маяк? Сверкает ли она в ночи… Я напоследок зал обвел глазами, уйти собирался, когда заметил бледно-розовое пятно, мелькнувшее на периферии. Дина?

Я бросился к ней, не обращая внимания, что расталкиваю гостей. У меня кровь в ушах гудела, дыхание сперло. Дюймовочка здесь? Здесь. Значит ли это, что она выбрала?

— Привет, — шепнул, остановившись совсем рядом, неприлично близко, но мне плевать. Надеюсь, ей тоже.

— Привет, — ответила тихо, словно мы не виделись сегодня. Будто бы встретились после долгой разлуки. У нее были красные глаза, потекшая тушь и растрепанная прическа, но никогда Дина не была настолько прелестной и желанной.

— Ты плакала?

Сука, я обещал убить его, если обидит…

— Это неважно. — Она провела рукой по моей щеке, и я прижался к ней. Как я соскучился. Как истосковался по близости. Родным хочу стать для нее. Любимым. Единственным. — Я могу у тебя остаться сегодня? — спросила бесхитростно.

Я улыбнулся и подхватил ее на руки. Закружил. На нас смотрели? Пускай! Наконец-то снова моя. Моя нежная Дюймовочка. Моя!

Я привез ее к себе. За время дороги моя радость из абсолютной переросла в тревожную: Дина была задумчива, молчалива и печальна. Это осадило мое счастье. Ведь хотелось, чтобы мы оба радовались воссоединению.

— Расскажешь, что случилось? — мягко спросил. Не буду на нее давить, требовать, соблазнять. Нужно будет — всю ночь рядом сторожить ее сон буду, пальцем не трону, если время ей нужно.

— Это сейчас неважно. — Дина с рассеянным интересом блуждала глазами по моим апартаментам: да, берлога у меня, мужская, неуютная, холостяцкая. Она ко мне повернулась и долго в глаза смотрела. — Ничего сейчас неважно, — и сама поцеловала меня. Мучительно нежно, с отчаянием, с соленым привкусом горьких слез.

— Ты это делаешь, чтобы мужа позлить?

Вряд ли ее ответ сведет мое желание обладать этой женщиной на нет, но счастье точно не будет полным. Я не просто хотел Дину. Она мне вся целиком нужна: душа и тело, разум и чувства, голова и сердце.

— Нет, — выдохнула в губы и чуть отстранилась, чтобы видел, как щеки заалели, дыхание прерывистое услышал, страсть в синих глазах рассмотрел. — Я хочу стать счастливой хотя бы на одну ночь…