Он, она и патроны

К десяти утра вся шумная многоголосая ватага высыпала во двор. Это был какой-то цыганский табор! Возбужденный Башир Фарук покрикивал на своих домашних. Они тащили баулы, сумки. Надрывалась худосочная Амаль, дочь Айгуль помогала ей нести вещи. Под ногами вился четырехлетний карапуз Ислам и тоже пытался что-то схватить, помочь своей семье — однако доставлял лишь неудобства. Карим Талеб сам волок свои баулы, поручив жене транспортировку зевающей Зухры. Оба сына Абу Каббара — Уман и Дави, — забросив баулы в автобус, кинулись драться за место поближе к водителю. На них покрикивал бывший сотрудник саддамовской разведки Али Шариф — они путались под ногами и мешали сохранять достоинство. На веселящихся детей с печальной улыбкой смотрела Хануф — супруга Али. Она еще не смирилась с тем, что два месяца назад потеряла ребенка.

Автобус подали отнюдь не туристический. Старый ободранный «Хендэ» без багажного отделения. Люди занимали свои места. Шум стоял, как на багдадском рынке в базарный день. Водитель в камуфляже был вооружен автоматической «береттой». И в кабине на крючке висел снаряженный «АК-74». Сопровождающих было двое — мужчина и женщина. Оба в защитном. Мужчина имел представительную «бородатую» внешность, женщина закрывала лицо черным платком с золотой оторочкой — лишь поблескивали пронзительные карие глаза. До границы в этой охране не было ничего необычного. Документы сдали сопровождающим. Бумаги были подлинными, из них не явствовало, что большинство присутствующих мужчин когда-то служили в силовых структурах.

Сайдулла не вышел, чтобы проводить своих подопечных. Но его незримое присутствие ощущалось буквально кожей. Зато появился его помощник — коренастый Гази Хабир, он стоял у крыльца, сунув пальцы в карманы пустого тактического жилета, и провожал глазами уходящий автобус. Выехавший из переулка открытый джип, набитый вооруженной публикой, возглавил процессию. А когда уже покинули поселок, сзади пристроился пикап с пулеметной установкой. Маленькая колонна двигалась на север, погружаясь в каменистую пустыню…

Мансур и Виам сидели сзади — их места возвышались над остальными. Пришлось тесниться — всю «корму» завалили вещами. Тарахтел двигатель, чадила выхлопная труба. Зад автобуса нещадно подбрасывало, и вещи норовили куда-то свалиться. Хныкали дети — шестилетние Уман и Зухра, тер воспаленные глаза и плакал крошка Ислам. Мужчины ругались на жен — чтобы угомонили детей, пока их тут всех не высадили! Женщины принимали меры — в основном физического характера. Бородатый мужик, сидящий за водителем спиной к салону, ухмылялся, а когда ему все надоело, он свел мохнатые брови и грозно рявкнул: «А ну, заткнулись все!» Временно установилась тишина.

В автобусе было душно, кондиционер отсутствовал, а воздух с улицы был горячим и сухим. Охранница сидела в голове салона и с ехидцей поглядывала на Мансура и его «половину». Коготки, выкрашенные прозрачным лаком (который Аллах, очевидно, должен стерпеть), постукивали по затворной раме китайского «АКМ». Иногда она подмигивала, и Мансур готов был провалиться сквозь землю. Но они с Виам терпели и молча смотрели в окно. Пейзажи в этой части страны (как, впрочем, и в любой другой) не отличались живописностью. Каменистая пустыня, овраги, редкие возвышенности, еще более редкие населенные пункты, не подающие признаков жизни. Автобус ушел с дороги, скатился в петляющую покатую лощину и запрыгал по камням. Когда он выбрался из лощины, пустыня вокруг него закончилась. Замелькали скалы, небольшие скопления ливанских кедров. Турецкую границу пересекли незаметно, не прошло и двух часов. «И для чего нужны тысячи пограничников, собаки, хитроумные приборы, колючая проволока?» — недоуменно думал Мансур. На скалистом участке, где дорога петляла между глыбами и крутыми обрывами, проезд им перегородил микроавтобус с турецкими номерами. Вылезли двое — на вид турки, один постройнее, другой плотный, усатый, вальяжный, с оттопыренным карманом в кожаной безрукавке. Несколько минут сопровождающие вели переговоры с турецкой стороной. Видимо, встречались они не впервые — первого люди Сайдуллы величали Батуром, второй откликался на имя Селим. Переговоры завершились, вся компания направилась к «Хендэ». Вальяжный тип сунулся в салон, покачал головой:

— Хороши, бродяги… Ну и чего уставились, словно всех лишили единственной почки? Не бойтесь, на органы забирают в другом месте. — Он засмеялся, но тут же переменился в лице и рявкнул: — Чего сидите? Быстро перегружаемся! Мустафа, Азиза, где вы этих полумертвых достали?

Мужчины-пассажиры устремились наружу, женщины и дети стали выбрасывать вещи…