Он погиб до полета Гагарина

А) непосредственно увидеть собственными глазами сквозь стекло иллюминаторов СКБ-48. Но это практически исключено, поскольку тогда бы сразу внешний наблюдатель увидел бы и собственно возгорание, подал сигнал пожарной тревоги для всех служб института и немедленно стал бы спасать Валентина Бондаренко. Следовательно, в момент возгорания никто из внешних наблюдателей лично и непосредственно не вел наблюдений за действиями Валентина Бондаренко;

Б) с помощью оперативного теленаблюдения или киносъемки на пленку сквозь стекло иллюминаторов или с помощью специальных теле- или кинокамер, установленных внутри сурдобарокамеры. Теленаблюдение в непрерывном режиме можно сразу исключить. Во-первых, технологии прямой и непрерывной телетрансляции в начале 60-х не были распространены настолько широко, чтобы советские ученые могли их использовать даже в новейших исследовательских лабораториях, связанных с космической программой СССР. Во-вторых, при оперативном наблюдении пожар внутри СКБ-48 был бы сразу же замечен оператором-наблюдателем, и он непременно бы подал сигнал тревоги. Что же касается непрерывной киносъемки всего десятисуточного эксперимента, то она, скорее всего, не велась вовсе. Ни изображений соответствующего оборудования на фотографиях сурдобарокамеры, ни любого упоминания о таких работах ни в одном из информационных источников нам обнаружить не удалось. Кадры тренировок кандидатов в космонавты, которые встречаются во многих кинофильмах о советской космонавтике тех лет, были, скорее всего, либо эпизодическими съемками экспериментов, либо целевыми постановочными съемками именно для использования при монтаже фильмов. И еще: если бы такие теле- или киносъемки велись, то соответствующая им видеозапись уже бы давно «гуляла» в информационном пространстве, как лучшее доказательство версии гибели Валентина Бондаренко, изложенной Ярославом Головановым в его статьях и книге;

В) лично услышать всю информацию, изложенную в пунктах со второго по восьмой, от пострадавшего Валентина Бондаренко. Валентин был в сознании еще достаточно долгое время, чтобы сообщить все вышеизложенное людям, которые пытались открыть дверь СКБ-48 и спасали его из пылавшей сурдобарокамеры. Он также мог сказать все это по пути в Боткинскую больницу или уже собственно в больничной палате.

Аналогично и информация из девятого пункта - «Я сам виноват, никого не вините...» - тоже могла быть услышана только лично кем-то из спасателей, теми, кто оказывал Валентину Бондаренко первую медицинскую помощь, теми, кто транспортировал его в больницу.

Правда, остается открытым очень важный вопрос: говорил ли все это в действительности пострадавший от ожогов свыше девяноста процентов кожи Валентин Бондаренко?

В изложенной выше версии событий от Ярослава Голованова говорится, что «когда Валентина вытащили из сурдобарокамеры, он был еще в сознании». То есть журналист фактически утверждает, что вскоре после извлечения из сурдобарокамеры Валентин Бондаренко все-таки сознание потерял. А значит, остается очень небольшой промежуток времени, в течение которого пострадавший кандидат в космонавты вообще мог что-то сказать.

Смертельно обожженного Валентина Бондаренко вытащили из СКБ-48. Он испытывает адскую боль, у него, возможно, повреждены глаза и верхние дыхательные пути. Но он находит в себе силы, чтобы рассказать предысторию трагедии и несколько раз повторить, - чтобы хорошо поняли и запомнили окружающие его люди, - «Я сам виноват, никого не вините...».

Эта фраза чрезвычайно интересна уже по самому своему содержанию. Валентин словно пытается кого-то защитить от огульных обвинений. Кого именно? У Ярослава Голованова сказано, что «дежурный врач сразу открыть герметичную дверь, не выровняв давления снаружи и внутри, не мог. На все это требовались лишние секунды. А их не было». В чем можно обвинить дежурного врача? Если из-за перепада давления открыть дверь сразу было нельзя в принципе, то в чем же виноват дежурный врач? Ведь он все-таки поднял тревогу, и спасатели «вытащили из сурдобарокамеры» Валентина Бондаренко (отметим, что по построению этой части фразы – использовании глагола «вытащили» - становится ясным, что спасателей было несколько). То есть врач действовал правильно. Может быть, был кто-то еще, кого могли наказать за какие-то упущения при подготовке испытаний в сурдобарокамере? Тогда что это были за упущения?

Кем вообще могли быть те люди, которые слышали слова смертельно обгоревшего Валентина Бондаренко?

Конечно же, в первую очередь, это мог быть тот самый дежурный врач, о котором упоминает в своей версии Ярослав Голованов, и подоспевшие ему на помощь спасатели – скорее всего, сотрудники института: врачи, инженеры, техники.

Слышать слова Валентина могли люди, которые оказывали ему помощь, уже вне сурдобарокамеры, но еще на территории института – скорее всего, тоже медицинский персонал из состава сотрудников института. Кроме того, слова кандидата в космонавты могли услышать и люди, которые везли его в больницу на санитарной машине.