Он похитил её

Его поцелуи, начинавшиеся так невинно, постепенно переросли в грубые ласки, он властно и жестко, скользнул в её рот языком, его губы терзали её сочный ротик, вызывая небольшие болевые ощущения. Максим зарычал и прижал её к стене. Впечатал в кафель своим весом. Он завел свои руки ей под ягодицы и приподнял её над собой, после чего скользнул своим естеством в её лоно. Это был первый раз с ним, когда ей абсолютно не было больно, наоборот, Соколовский в этот раз дарил ей приятные ощущения. Она сама тянулась к нему, изнывала, и громко стонала от каждого его движения. Их жар, охлаждаемый текущей сверху водой, постепенно становился сильнее. Они двигались почти в унисон, постоянно сбивая дыхание, пока не наступила разрядка. Соня качнулась в его руках, выкрикивая рваные стоны, а он зарычал и бурно в неё кончил. После чего резко отделился от неё, и быстро вышел из ванны. Она сползла по стене, трогая свои израненные губы и пытаясь в очередной раз понять, что это было. Опять он её удивил своей спонтанностью. Но на этот раз, она была удивлена приятно. Как бы сильно она не ненавидела его, то, что он с ней сделал, было потрясающим, невероятным, страстным. Ничего подобного, ей никогда испытывать не приходилось.

Она ещё долго терлась губкой, для того, чтобы смыть терпкий запах Макса, и когда, наконец, это получилось, замоталась в полотенце и вышла из его ванной комнаты. Он в этот момент сидел на кровати, в легких домашних штанах и что-то делал в ноутбуке.

Девушка подошла ближе к нему и неуверенно сказала.

— Я хочу с тобой поговорить.

Он её как будто не услышал, однако она заметила, как изменилось выражение его лица. То, что он слышал её, она не сомневалась. Подождала пару минут, вздохнула и, отвернувшись, направилась к стулу с одеждой.

— Я слушаю тебя, — она услышала отстраненный голос.

Девушка подошла и села на кровать, с противоположного края от него, поджав под себя ноги.

— Почему ты…. - она стеснялась говорить. — Почему ты меня поцеловал?

Она стеснялась смотреть на него и вместо этого, рассматривала свои ноги.

— Потому что мне так захотелось. — последовал лаконичный ответ, и он при этом не отрывался от монитора. Точнее это ей так казалось, хотя на самом деле, он прищуриваясь отрывался, и искал её взгляд. Только она этого не видела. Соня хотела уточнить, почему он поцеловал её, хотя за час до этого говорил, что не целует подстилок. Он предвидел этот вопрос, и пояснил. — Но это ничего не значит. Не обольщайся, и не додумывай, что за этим что-то стоит. Это не так. Ты по-прежнему просто моя потаскуха. Слышала? Подстилка. И не более того.

— Я, другого от тебя и не ожидала. — поморщилась она. — Но почему ты закончил…. так? Я ведь могу забеременеть!

— Сделаешь аборт. — выплюнул он, как будто это было что-то пустяковое. — Если залетишь, то я не приму от тебя ублюдка. Мне не нужны дети от такой как ты. Захочу детей, найду кого-то другого.

Соня подумала, что это хотя бы честно. Хорошо, что она догадалась сразу это обсудить. И теперь у неё не будет никаких иллюзий.

Она вздохнула и молча, взяла свою одежду, чтобы одеться в ванной. Однако он её остановил. Сказал, что сегодня ночью она должна спать голая, потому что вскоре, он снова может её захотеть. В этот раз это её почему-то не напугало.

Владимир Цветков удобно расположился в VIP — зале ресторана «Золотая звезда». Он никогда ему особенно не нравился, и приехать сюда его вынудили серьезные обстоятельства под названием «Очередной беспредел Соколовского». Владимир знал, и даже привык к тому, что иногда у Максима случаются срывы, как впрочем у любого бизнесмена, имеющего деньги и власть, однако последние его выходки перешли все возможные границы и абсолютно никак не окупали себя.

До Цветкова дошли слухи, что Максим плохо обошёлся с дочерью Сосновского, она приехала домой вся в синяках, слезах и соплях, пьяная в хлам вела машину. И весь вечер требовала, чтобы отец повлиял на него. Сам Борис Сосновский, не смотря на все деньги и высокое положение, предпочитал не соприкасаться с молодым бизнесменом, и все дела решал только через своих помощников. В этот раз, он решил пойти дальше и позвонил Цветкову, в надежде, что тот всё разрешит. Дело в том, что Цветков был почти единственным человеком, к которому иногда прислушивался Максим.