Он приходит по пятницам

Ничего особо примечательного в Костиной квартире не было. Обычная однокомнатная «хрущевка» (опять же выражение, ставшее обыденным лишь несколько позже, когда разница между таким жильем и «полногабаритными» квартирами стала ощущаться как принципиальная) в рядовой панельной пятиэтажке. Правда, чистенькая, аккуратно отремонтированная, но без всякого шику. И в интерьере ничего задерживающего на себе взгляд – всё такое же, как и у большинства Мишиных знакомых. (Не стану распространяться обо всех этих бытовых подробностях, поскольку ни малейшего отношения к делу они не имеют; кто жил тогда, и без меня их легко представит, а прочие обойдутся и без них). Однако осматривал Миша этот невзрачный интерьер не без зависти – сам он жил с родителями и младшей сестрой, еще не кончившей школу, в подобной же – хотя и двухкомнатной – квартире, и никакой реальной возможности стать в обозримые годы хозяином отдельной жилплощади перед ним не рисовалось (в очереди на квартиру даже семейные люди стояли в НИИКИЭМСе и по десять, и по пятнадцать лет). Поэтому, когда Костя через пару минут появился с горкой насыпанных в тарелку меленьких сушек и с чайником, а затем принес с кухни и прочие принадлежности чайной церемонии, первым Мишиным вопросом было:

– Так ты один здесь живешь?

– Ну да. Вот уже скоро год, как переехал сюда от родителей.

Надо сказать, что по тем временам наличие у молодого – двадцать с чем-то лет – парня собственной отдельной квартиры было явлением неординарным. И сейчас-то подобных счастливчиков немного, а тогда их, пожалуй, можно было по пальцам пересчитать даже в таком большом городе, как наш. Строительство жилья уже шло довольно активно, появлялись новые микрорайоны, но все же типичной картиной было скорее проживание в «коммуналке» вместе с чужими людьми (а соседом твоим мог оказаться кто угодно, и надо было как-то с ним ладить) или в квартире, в которой жило два (а то и три) поколения одной семьи по несколько человек в каждой комнате. Поэтому Костя чувствовал необходимость объяснить, каким образом он попал в число таких немногочисленных «баловней судьбы», и рассказал, что квартиру он получил, можно сказать, в наследство. Его прописали здесь, на жилплощади оставшейся в одиночестве бабушки – матери Костиной мамы. Сама же бабушка вскоре переселилась в райцентр совсем недалеко от Краснодара, где ей купили домик и где давно жила со своей семьей другая бабушкина дочь. Операция обошлась Костиным родителям недешево, зато все остались довольны результатами, а Костя получил неожиданный щедрый подарок судьбы. Рассказал я об этих – неважных для сюжета – деталях, чтобы у читателей, знакомых с реалиями той жизни, не осталось впечатления, что автор безудержно фантазирует, не считаясь ни с какими требованиями правдоподобия[7]

.

Некоторое время, попивая чаек (действительно, выше всяческих похвал – Мише не часто выпадало с таким сталкиваться) и хрустя окаменевшими в Костином шкафчике сушками, вновь обретшие друг друга бывшие одноклассники обсуждали разные (прямо скажем, не особенно интересные для них, а для нас и вовсе не имеющие смысла) проблемы. Этакий светский разговор о том, о сем: делились сведениями об однокашниках, с которыми относительно недавно встречались, о своих родителях, выяснили в двух фразах семейное положение друг друга – оба были не женаты и не имели намерений такого рода на ближайшее будущее, – затронули какие-то еще темы. Костя подробно выспросил, где его собеседник работает, что за коллектив и каково Мишино положение в нем, задал несколько вопросов о НИИКИЭМСе вообще (что да как, какова обстановка, что за начальники и так далее), но мы можем все эти детали опустить, поскольку в большинстве своем они уже известны читателям. Однако то, что хозяин рассказал о себе – в ответ на Мишины расспросы и по собственной инициативе, – имеет непосредственное отношение к нашему сюжету и должно быть здесь изложено, хотя бы в общих чертах.