Она любила кофе (СИ)

Щука тяжело вздохнула. Ей трудно давалось разрушать родившуюся между ними идиллию, но другого выбора она не видела. Правда была важнее фальшивой иллюзии.

«Я должна, прости», — про себя извинилась перед Сергеем Щука.

Когда покинула ванну, Илларионов вручил серую, однотонную футболку, по всей видимости, не будучи фанатом каких-то там рисунков.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Щукина, начав торопливо одеваться.

Она готовилась к финалу их вечера, который явно не понравится любовнику.

— Скажи, что ты имела в виду? — серьёзным голосом спросил он, не сводя взгляда.

Набрав побольше воздуха в грудь для храбрости, Танька перешла в безжалостное наступление.

— Ну, как же? Ты ведь этого хотел, да? Затащить меня в постель, самоутвердиться, доказать пацанам, якобы настоящий мужчина. Может, тогда ещё сделаем фоточку? Будет отличное доказательство, вдруг на слово не поверят.

Илларионов заметно побледнел.

— Да, я знала о споре. Мне просто было интересно, когда у тебя проснётся совесть, но нет. Ты до последнего играл влюбленного парня. Даже спасать прыгнул, верно? Теперь можешь не притворяться. Никогда не любила розовые сопли. Спасибо за секс. Классный. Что же до остального, не бойся, залета не будет. Я бесплодна. Приятного вечера. Не провожай, — на этой высокой драматической ноте одетая Щукина покинула ошарашенного Сергея.

Никак не ожидая подобного исхода, бариста изумленно сел в кресло…

Таня шла по вечерней улице, раздраженно утирая слёзы с лица. Она отчаянно хотела верить, что ошибалась насчет притворства Сергея, по которому еще сильнее начала сходить с ума.

«Зачем я только перешла черту?!» — отчаянно пыталась понять Щукина.

Если все окажется правдой, опять ведь страдать будет. Сможет ли выкинуть из жизни парня после всего? Особенно когда навязчиво преследовали произошедшие моменты близости, его запах, тепло рук и страсть.

Проклинала себя за слабость, за дурацкий порыв с проверкой.

«Ох, и наделала же я делов! Чертова Олеся!»

Её невыносимо тянуло обратно к Илларионову, но не позволяла гордость.

«Нет, нельзя, я и так перешла сегодня все границы!»

Открыв окно, Сергей тяжело вздохнул. Он не знал, что делать и как доказать ей свои подлинные чувства. Зато успел убрать некоторые яркие следы разврата, прекрасно помня, что живёт не один.

— Здоров, Илларионов, а ты чего без трусов? В нудисты вдруг ударился? — с усмешкой спросил, возвратившись, Иван.

— Чёрт, — сквозь зубы прошипел парень, быстро осмотревшись.

— Да вон что-то валяется порванное возле стола в углу, — продолжал подтрунивать сосед, помогая искать пропажу.

Бариста бегло взглянул на рубашку Щукиной.

— Или это не твоe? — рассмеялся Ванька.

Илларионов быстро поднял непригодные вещи и без зазрения совести отправил в мусорное ведро. Затем пошёл к шкафу, открыл створу. Ванька задумчиво потер затылок.

— Ну, колись, кого зажал? — сразу догадался обо всем тот.

— Таню.

— Блин, Онегин, красава. Время, смотрю, даром не терял.

— Она знала о споре, — в лоб сказал бариста, одеваясь.

— И всё равно пришла? Завидую. Фоточки случаем нет?

— Не будет никаких фотографий! — зло прорычал парень.

— Тише, тише, это шутка, бро. Не газуй.

— Щукина думает, что я притворялся. Как ей доказать обратное?

— Ууу, Серый, ты ли это? Я уже скучаю по прежнему пофигисту и грубияну…

Татьяна подавленно уткнулась лицом в подушку. Сердце разрывалось от боли. Слезы опять потекли сами собой. Она не могла их остановить. Её буквально душила истерика. Да, она получила желаемое, но сама мысль, что теперь Сергей может исчезнуть, не давала свободно вздохнуть.

— Таня? — сильно удивилась Антонина, только сейчас заметив, что с Щукой творится. — Ты чего?

— Ничего, — опробовала отмахнуться та.

— Ага, точно. Такое «ничего» аж подушка вся мокрая. Выкладывай давай, легче будет. Кому уже морду бьем? Илларионову или Малиновскому?

— Обоим, — подавленно отозвалась девушка из недр ткани.

— Ладно, в Рынду их. В воскресенье на пристани состоится студенческая вечеринка. Говорят, даже арендуют пятиэтажный коттедж, неподалеку от моря. Пойдем вместе?

— Не хочу.

— Снова вцепишься в свой гранит науки? — расстроенно спросила Тоня.

— Пошло все в задницу: и наука, и студенческая вечеринка, и парни.

— Танька, ты совсем сама не своя. Может, всё-таки сходишь со мной?

Разговор прервал рингтон входящего вызова. Щукина взяла трубку.

— Привет, малая, тебя завтра ждать на мой самый счастливый день в жизни?

— Да, конечно, я обязательно приеду, — с натягом выдавила из себя подобие хорошего настроения Танька, но сестру не проведёшь.

— Плакала?

— Да.

— Приезжай пораньше. Завтра всё обсудим.

— Нет, не хочу тебе портить… — начала было отнекиваться.

— Чтобы утром была у меня дома, как штык. Только попробуй не приехать, мало места будет на твоем острове. Уж поверь, — поставила перед фактом старшая, сбросив вызов.

— Даже не представляю, как ты с ней жила, — усмехнулась Тонька.

— Как у Христа за пазухой. Она лучшая, — наконец улыбнулась Таня.

Больше Щукина не разговаривала с соседкой, решив отложить все дела и выспаться. Грустные мысли окончательно превратили её в выжатый лимон. Как уснула, не заметила…