ОНА. Новая японская проза

Аэростат приближался к земле. Маюми аж подскочила за партой и уставилась в окно класса: в небе, голубом, точно вода в бассейне, ни облачка. Так бы и брякнула что-нибудь, как между детьми заведено: «ребята, НЛО!» или: «глядите, глядите, аэростат вздумал передохнуть и вот садится прямо на шкальный двор!», а это ведь самое подходящее для отдыха место, будь она пилотом, уж точно здесь приземлилась бы… И Маюми, словно ее вдруг предали, хлопает со всего маху обеими руками по парте - хрясь!

- Что?! Кто?! - это заполошная Каори с передней парты. Чего, спрашивается, так орать, прямо дура какая-то, с души воротит. Маюми вытягивает ноги и со всей силы толкает стул Каори.

- Перестань, Ма-тян, больно же!

Маюми опускает ноги и хохочет. Ей и самой непонятно, что она нашла тут смешного. Словно кто-то схватил ее за плечи и трясет изо всех сил. Она даже хочет воскликнуть с возмущением: «Кто посмел? Перестаньте!» - но смех иссякает сам собой. Кажется, продлись эта тряска подольше, она раздулась бы до необъятных размеров и с треском лопнула.

Тени не было. Летнее солнце заливало двор, словно растекшееся растительное масло, но - странно все-таки! - ни фонтанчик с питьевой водой, ни деревья, ни турник на спортплощадке - ничто не отбрасывало тени. Забытые кем-то кроссовки, казалась, медленно плавали в воздухе. Следуя директорскому наставлению проявить доброту и воспитанность, мигом подружиться и разойтись по кабинетам для занятий, Рина в сопровождении учителя Танака двинулась во вторую группу шестого класса. Даже в галерее, соединяющей школьные здания, солнце слепило глаза. Рина присмотрелась. Похоже, ей уже случалось видеть когда-то вот такой же, лишенный тени пейзаж.

- Что с тобой, Ясуда? - Танака приостанавливается и заглядывает Рине в лицо. То ли он сердится, то ли его беспокоит, как бы не стало плохо явно страдающей малокровием новенькой. Она и сама не знает - может, в следующую минуту и взаправду грохнется на пол. Хотела сказать: «Ничего, все в порядке», - но вдруг пропал голос.

«Новенькая!» - пронеслось в голове Маюми, едва она увидала девочку, которая следом за учителем Танака, державшим под мышкой журнал успеваемости, вошла в класс. Короткая стрижка, но над ушами две короткие косички прихвачены кружевными бантами.

Новенькая - хорошая замена аэростату. Казавшийся безнадежным день, похоже, обещает кое-что интересное. Поднимаясь по команде «встать!» она замечает, что у девочки, замершей возле доски, подрагивают плечи. Помнится, в четвертом классе одна новенькая такие номера откалывала, что Маюми дико разозлилась и решила на нее вовсе не обращать внимания… Эта, пожалуй, Маюми нравится. Стоит у стола учителя и трясется как заяц. Познакомиться с ней, что ли? Может, и неплохо было бы.

Танака, сложив руки на груди, оглядывает класс:

- Ну, теперь все в сборе. У нас новенькая. Перешла из начальной школы Ояма в районе Ота.

Взял мел и написал на доске имя.

Ясуда Рина.

«Рина - не так ли зовут героиню комиксов?» - безуспешно попыталась вспомнить Маюми.

- Запомнили? Итак, у нас во второй группе новая ученица. Если у нее возникнут вопросы, постарайтесь на них любезно ответить.

Маюми собралась было поднять руку, чтобы попросить посадить новенькую с ней рядом, но Танака произнес:

- Садись на последнюю парту, пожалуйста!

Сосед Маюми, Дзюнъити, сегодня отсутствует, если бы новенькую к ней посадили, уж она бы на все вопросы ответила, все бы разобъяснила. Маюми даже языком прищелкнула от досады.

С отсутствующим видом Рина уселась на последнюю парту ближе к проходу. Хинако, обернувшись к ней, что-то быстро-быстро залопотала. Захотелось ее ущипнуть, очень уж та любит чуть что в любезностях рассыпаться. Маюми растерла рукою грудь, занывшую, словно от проглоченной ледышки, а когда Каори, подольщаясь, поддакнула: «Какая милая!» - засомневалась, взаправду ли новенькая так хороша собой.

На первом уроке по обществоведению Маюми несколько раз украдкой бросала на нее взгляды. Теперь та уже не казалась ей привлекательной, никакого сравнения с Есикава Хинано и Томо Сакариэ. Мелкие черты вытянутого лица, узкие глазки с опущенными углами, тонкие губы, зато большущий нос; бледная, аж смотреть жутко. Маюми попробовала изобразить новенькую на полях тетради, но вышла такая страшила, что пришлось ластиком стирать.

Окончился второй урок. На перемене Маюми бросилось в глаза, как суетятся мальчишки, стараясь привлечь Ринино внимание, заговорить с ней - выслуживаются, одним словом. Маюми нахмурилась. Неужто в этой новенькой и впрямь есть что-то необыкновенное? Вот перевелась бы она к нам откуда-нибудь издалека - с Хоккайдо, а то и с Окинавы! Или была бы американкой, английскому меня научила бы, приходила бы ко мне играть, и мама была бы довольна. Все удивлялись бы, глядя, как мы прогуливаемся, держась за руки. Шептали бы нам вслед: «Смотри-ка, с американкой подружилась, болтает по-английски, какая чудесная девочка, с иностранкой знакома!» Может, в самом деле стать ее близкой подругой? Каори и Томоэ, конечно, играют со мной, но разве это настоящие друзья?