Она спокойна

— Она опять пыталась повеситься. На удлинителе. Перебросила через трубу под потолком, как в тот раз. Я вошёл в комнату и увидел, как она залезает на стул спиной ко мне. Она меня явно слышала — я изумлённо ахнул. Она замерла, стоя одной ногой на стуле, и держа петлю из кабеля в руке. Она прислушивалась. Потом она вскарабкалась на стул и принялась нащупывать трубу над головой. Перебросила несколько петель через трубу и завязала. В этот момент я вошёл в спальню. И я… я положил руку ей на бедро, чтобы она не упала, и помог обмотать кабель вокруг шеи. Она даже не вскрикнула. Я впервые за всё это время прикасался к ней, и она не кричала и не пыталась меня оттолкнуть. Я положил руку… нет, она позволила мне положить руку ей на плечо. Она очень спокойно дышала, и слушала меня. Она вздрогнула, когда я коснулся её плеча, но не более — всё было в порядке.

Гален оперся о косяк двери, как будто ему нужно было облокотиться на что-то, чтобы не осесть на пол.

— Она сама это сделала, сама оттолкнула стул. Это было долго, Олли. Я думал, что у неё сломается шея, и она умрёт сразу после того, как упадёт, но не тут-то было. Она дёргалась на шнуре и сдавленно хрипела, пару раз тянулась пальцами к петле. Я отшатнулся и пару мгновений стоял в дверях. Нет, я не мог это слушать. Я отвернулся от неё — Я ОТ НЕЁ ОТВЕРНУЛСЯ! — и сел в проходе, заткнув уши. Как ребёнок, чёрт возьми. Я не должен был отворачиваться. Я просто… не мог не отвернуться. Я зажал руками уши, чтобы… н-не с-слышать

её. Я очень хотел это прекратить, но ещё больше хотел, чтобы всё закончилось. Дай ей минутку — и всё будет кончено. Она не сможет с этим жить. Я выждал десять минут, прежде чем проверить, как она. Вот почему я уверен, что она умерла, Олли. Это было целых п-пятнадцать минут назад.

Он скривил лицо и начал всхлипывать, продолжая говорить сдавленным голосом.

— И я посмотрел… посмотрел… она уже не движется, п-п-просто качается в петле… уже не задыхается, и я… я подумал «это хорошо!», что она умерла… я помог умереть ей, и это х-х-хорошо…

Я толкнул его в грудь правым предплечьем, освобождая дорогу. В доме было темно и тихо. В гостиной был включён телевизор, но звук был отключен. Он и был единственным источником света во всём доме, окрашивая всё синим цветом. Гален остался стоять у двери во двор.

Я распахнул дверь в её комнату. Джулия висела на трубе в нескольких футах от меня, на шнуре удлинителя. Стул лежал на боку под её ногами. Она стояла на цыпочках, едва касаясь стула для опоры. Руки её удерживали кабель — она пыталась втиснуть пальцы под него. Раздувшееся лицо уже сильно потемнело. Из горла доносились сдавленные хрипы, ногами она старалась удержаться на краю стула. И, коль уж она могла стоять на кончиках пальцев, она была в состоянии убрать свой вес с петли и впустить немного кислорода в лёгкие.

В какой-то момент я оцепенел от ужаса. Чтобы задохнуться, человеку требуется достаточно много времени. Возможно, она потеряла сознание, или почти его потеряла в тот момент, когда Гален проверял её, но очнулась от боли после его ухода. Или, что более вероятно, когда Гален на неё смотрел, она стояла на стуле, на цыпочках, но он был не в себе от шока и не заметил этого.

Я вышел из ступора и ворвался в спальню, сразу обхватив её ноги. Её колени и лодыжки были в бугорках ярко-розовых шрамов. Мне надо было её приподнять, чтобы стягивающая горло петля прекратила давить на гортань. Но в тот момент, когда я взялся за её ноги, я замер. Меня остановил вид её шрамов, напомнив, через что она прошла. Меня посетила мысль о том, что я поступаю неправильно. Джулии не хотелось жить — она хотела умереть. То, что она стояла на цыпочках на боку стула, не означало, что она передумала. Это было сделано инстинктивно, в подсознательном желании прекратить жуткую боль от удушения, а не ради того, чтобы продолжать жить. Она делала это только ради того, чтобы прекратить страдания… потому же, почему она первоначально хотела сломать себе шею. Чтобы не было больно. Я также не хотел, чтобы Гален с Кэрол продолжали страдать — но в первую очередь я думал о Галене. Я не хотел, чтобы Гален и дальше терпел эту боль.

Я резко рванул её ноги вниз. Кабель туго натянулся и раздался звук разъединения костей. Я придержал её в этом состоянии. Всего секунду назад мышцы её икр были напряженными и жёсткими — и вот они обмякли и расслабились. Я отпустил ноги Джулии и посидел возле неё пять минут, отслеживая время по наручным часам. Сердце в моей груди колотилось с дикой скоростью, отчего я трясся, как в лихорадке, и ощущал дурноту. Я хотел убежать из этой тёмной спальни со спёртым горячим воздухом, но я выждал эти пять минут, прежде чем проверить пульс. Я задрал её футболку и прижался ухом к спине, стараясь услышать сердцебиение. Я не услышал ничего и опустил футболку на место.