Она уходит по-английски (СИ)

- Еще один такой вопрос и точно бы вырвало на кремовое платье Ирины, - подумал я, массируя висок с сигаретой в руке. - Теперь же все. От меня больше ничего не зависит. Сейчас нужно поехать домой и хорошенько чем-нибудь накидаться, чтобы поскорей забыть весь этот ужас.

Не сразу справившись с замерзшей дверью, я кинул на заднее сидение рабочий портфель, оставшийся еще со времен конструкторского бюро, и, не счищая снега с машины, не прогревая двигатель, включив печку на полную мощность, направился в сторону дома.

Конец рабочей недели. Пятница. Все всегда спешат домой. Одни люди на метро, в забитых под завязку теплых вагонах, отгородившись от реальности наушниками. Другие - в машинах, пробираясь сквозь бесконечные пробки, перемешивая грязный от соли снег колесами.

Уже никто и не скажет, где та самая реальность: под землей в метро или на поверхности в пробках? Где мы еще живем, а где существуем? И живем ли вообще?

Все спешили, и я, по привычке, тоже толкался по Садовому кольцу, забыв, что сейчас дома меня никто не ждет. Недалеко от Сухаревской площади поток поехал живее, и я даже окатил грязным снегом какую-то женщину на тротуаре, двигаясь в крайнем ряду. Раньше бы вышел из машины и извинился, а теперь мне было все равно. Даже не стал смотреть в зеркало заднего вида, чтобы случайно не разбудить свою совесть.

Дома, приняв теплую ванну с двумя таблетками морской соли, помогающими снять стресс, опустошил на кухне две крохотные бутылки с виски, привезенные летом с Кипра. По телевизору показывали кучу безвкусных реалити-шоу вперемежку с рекламой нижнего белья, колготок, помады и духов. Причем в процентном соотношении второго было больше. Хотя сложно сказать, что хуже.

Оторвавшись от экрана, я бросил взгляд на пыльный комод и вспомнил разговор с женой месяц назад:

- Почему котенок хмурится?

- С чего ты взяла? - заиндевелым взглядом спросил я.

- Да я знаю тебя, как облупленного, - подкрашивая тушью бровь, сказала она. - Давай выкладывай.

- На работе собеседования скоро начнутся на руководителя второго отдела продаж. Возможно, подразделение антибиотиков. Заявки от сотрудников принимают. Я вот подумал, что рано мне еще. Два года даже не работаю. Нужно опыта поднабраться. Другие вон дольше этого ждали шанса.

Она оторвалась от своих бровей и медленно повернулась ко мне.

- Ты дурак или как вообще? Что тебе до других-то? Ты о себе думай. О нас думай. Завтра же подай заявку. Такой шанс нельзя упускать.

Она повернулась обратно к зеркалу, но так, чтобы видеть меня краем глаза.

- Нужно все взвесить. Ведь если не пройду, то второго шанса не будет. Придется искать новую работу. А кто меня еще в фармацевтическую компанию возьмет с дипломом инженера? Спасибо людям, что сюда хоть взяли.

- Мне спасибо, а не людям, - сказала жена немного надменно. - Если бы не мой однокурсник Паша, то сидел бы ты сейчас в своем бюро, пыль глотал.

Я поднял глаза и посмотрел на ее белоснежные волосы, подобно водопаду спадающие вниз на спину и врезающиеся в новое шелковое белье. Потом поймал на себе ее хмурый взгляд через зеркало.

- Да-да. Только попробуй отказаться.

Я встал с дивана и поплелся на кухню, закурил сигарету и глубоко вздохнул, почесывая макушку.

- И нечего так театрально вздыхать. У тебя все получится. Верь мне.

-Верю, - сказал я, закашляв.

Расслабиться не получалось. Спать не хотелось.

"К Андрею с Ленкой, что ли, съездить", - разглядывая содержимое бара, сказал я. Кроме полупустой бутылки мартини, оставшейся после какой-то вечеринки, брать с собою было нечего.

Катька улетела на корпоративный тренинг в Турцию. Что делать с этой неожиданной свободой, я не знал. Спасала только работа.

Утром, ни свет ни заря, встаешь, чистишь зубы, потом чашка кофе с сигаретой натощак и спешишь на работу. К вечеру приезжаешь домой, как выжатый лимон. Проглатываешь десяток наспех сваренных пельменей и садишься за стол делать план развития округа.

От постоянного стресса и перекусов на ходу, от большого количества растворимого кофе и сигарет последнее время я ощущал себя скверно. Ко всему прочему добавились частые простуды.

В поисках чистой одежды я кинул взгляд на свой твидовый пиджак и брюки, которые повесил на спинку стула. Они были похожи на мятый и засаленный мешок из-под картошки. Чистых рубашек тоже обнаружить не удалось. Все воротники оказались желто-черными от пота. Пришлось побороть брезгливость и опять надеть ту рубашку, в которой приехал.

Раньше мама стирала и гладила, но после свадьбы Катька запретила возить одежду домой.

- Тебе трудно закинуть вещи в стиральную машину!? - заявляла она.

- Тебя в прачку превратили, сынок, - наставляла мама.

Эти две фразы встречались в моей голове и никак не хотели смешиваться. Будто моя голова, была вовсе не голова, а бокал, в руках умелого бармена, взбалтывающего, но не смешивающего ингредиенты для знаменитого коктейля агента Бонда. На этом, правда, сходства с англичанином заканчивались, особенно утром перед зеркалом.