Она уходит со мной

Я подняла веки. Его верхняя губа дёрнулась, зрачки были такими огромными, что глаза стали похожими на абсолютно чёрные глаза демона. Не сводя с меня взгляда, он подался назад и опять в меня — ещё глубже. Только начавшая утихать боль обожгла снова. На сей раз вспышка была не такой оглушительной, но продлилась дольше. Он толкнулся ещё раз.

— М-м-м…

— Сама этого хотела, — просипел и, склонившись ко мне, слизал сорвавшуюся из уголка глаза слезинку. Лизнул снова — от скулы выше и слегка прикусил.

Боль была такой сильной, что хотелось оттолкнуть его. Но отступившее было возбуждение возвращалось. С каждым его проникновением, с каждым выдохом. Подхватив ногу, он открыл меня, подтянул ещё ближе и вошёл до упора. Остановился, и я наконец смогла сделать вдох. Дотронулась до его шеи, до волос у линии роста.

— А ты-то сам знаешь, кто ты? — нашла губы. Сгребла волосы и тоже сжала в кулаке. — Почему-то у меня чувство, что нет, Герман.

— Ты очень много болтаешь, — поднял ногу выше, подался назад и мощно в меня. Я схватила ртом воздух.

Он заполнил меня до отказа. Боль стала перманентной, переплелась с наслаждением. Он пропустил сквозь пальцы мои волосы и подхватил под спину. Я растворилась. Забыла, где заканчивается вдох и начинается выдох.

— Ты сладкая, — мелкими укусами по шее к плечу. Раскрытой ладонью по бедру. — Всё-таки надо было накинуть за тебя твоему ублюдку брату ещё пару штук.

Скотина! Царапнула его, и сразу же он насадил меня на себя. До звёзд перед глазами, до удовольствия на грани. Собственный вскрик услышала, как издалека. Гладила Германа по плечам, сходила с ума в его руках. Движение за движением боль рассеялась, осталось только дикое наслаждение и желание. Его дыхание становилось всё чаще и горячее, кожа под пальцами была влажной.

— Герман, — щекочущее тепло внизу живота становилось всё больше. Оно буквально распирало меня, растекалось. — Герман…

Он сдёрнул меня с тумбочки. Я вскрикнула, чуть не упала и тут же оказалась задом к нему. Деревянное ребро впилось в живот, в зеркале я увидела наше отражение.

— Ты этого с самого начала хотела, — толчок в меня, горячий шёпот у шеи.

Шумно втянув носом воздух, он сжал мои бёдра и начал входить так быстро, что я совершенно обезумела. Всхлипывала, повторяла его имя.

— Пожалуйста… — не была уверена, что он слышит. Сама не знала, о чём прошу. Вскрик от глубокого проникновения и на мгновение вернувшейся боли. Но её смело наслаждение. Такое, какого я не испытывала ещё никогда. Горячее тепло заполнило меня до самых кончиков пальцев. Дикое, достигшее апогея напряжение разлетелось, и меня накрыло оргазмом.

— Герман! — стиснула зубы, хныча. Уткнулась в тумбочку, в размётанные по ней волосы и тихонько всхлипнула.

Он сдавил меня. Толчок до упора и обратно. Каждое проникновение — нечто на грани жизни и смерти.

Подняв взгляд, я увидела его отражение как раз в тот момент, когда он прижался и, запрокинув голову, шумно задышал. Огромный, пульсировал внутри меня. Опустил ладонь на спину и, проведя вдоль позвоночника до самой шеи, снова намотал волосы. Рывком поднял с тумбочки и впечатал в рот поцелуй.

— Так кто я, чёрт подери? — прорычал в губы.

Я поймала его выдох, постанывая, ответила, впустила язык. Чувство было, что вот-вот потеряю сознание. Только что я лежала на тумбочке, теперь была прижата к его груди. Губы на губах, влажная кожа. Похоже, красивые мелодрамы о любви всё-таки существуют. И я стало героиней одной из них.

Глава 11.4

— Прими душ, — встав за спиной, приказал Герман.

Именно приказал, потому что несмотря на то, что голос звучал мягко, вкрадчиво, ослушаться я бы не осмелилась.

Обеими руками он провёл от моих бёдер до плеч. В обратную сторону. Пальцы задели внутреннюю сторону бедра, и меня словно бы током ударило.

— Не люблю девственниц, — медленно поглаживая, — с ними много возни. Но ты мне понравилась, — он поднимал руку выше и выше, пока не коснулся плоти. — Иди в душ, Вероника, — задел между ног. — Мне нужно сделать пару звонков.

Он подвёл меня к ванной. В последний момент я развернулась, встретилась с ним взглядом. Облизнула губы. Герман взял локон и растёр между пальцев. Взял ещё один и щекотнул меня по груди. Я вздрогнула, соски тут же затвердели. На губах его появилась коварная усмешка. Открыв передо мной дверь, он кивком указал внутрь. Шлёпнул по бедру и отступил на шаг. Его рубашка так и была не застёгнута, ремень болтался.

Боже!