One way ticket: Halloween1

31

октября

1979

года

Вот уже двадцать восьмой день меня трясет страх. Меня хотят убить. Убийца стоит во дворе, во время дождя на лестничной площадке, под окном ночью, возле школы во время уроков.

Три месяца до этого. Первую катастрофу обнаружил врач. Пять градусов скрытого косоглазия и десять процентов зрения на левом глазу. Я валялся сбитый на диване и целыми днями читал авантюрные романы, думая: летчиком мне не быть. Волна возмущения накрыла меня с головой. Бросив Дюма-отца в сторону, я спросил неизвестно кого: «Для чего вся эта хрень? В чем был смысл отбирать у меня строевое зрение? Почему я должен расстаться с небом? Где ответ»?

И тут мое совершенно здоровое тело стало ныть и ломить от непонятно откуда взявшихся болей. Силы встать не было. Изумленный, я лежал выжатым лимоном. Состояние тяжелобольного гриппом столетнего старика. Так продолжалось минут пятнадцать и вдруг все исчезло. Немощь растаяла и здоровье вернулась ко мне в один миг, а от адских ощущений остался вопрос.

– Что это было?

В сентябре приемному отцу моей мамы стало плохо и она уехала в деревню, а мы с бабкой остались вдвоем. В один из осенних ненастных вечеров, когда бабушка была на работе, убирая километры коридоров строительного общежития, на меня внезапно напал жуткий, необъяснимый страх. Вначале я мужественно терпел это наваждение, но шли дни, недели, страх не проходил. Он тряс мою душу, даже когда я пытался делать уроки. Выслушав меня, мама нашла мне знахарку. Ее шептания под притолокой не помогли. Н сказала, что страх пройдет сам собой. Она оказалась права.

1980

Лекарство безрезультатно искалось. И тут я интуитивно перешел на научно-популярные книги и солидные монографии, с изумлением обнаружив, что настоящая наука, попадая в мои руки, уничтожала любой страх. Шли годы, я стал хроническим двоечником, а под моей подушкой лежала академическая психология, ракетостроение, микробиология, зоология, генетика, геофизика, гинекология, средневековая история и высшая математика. Историю Франции прочитал пятнадцать раз и выучил ее наизусть. Она того стоит. Второй том «Капитала» читался как увлекательный авантюрный роман. Шелест купюр завораживал. Евреям только такое и писать. Деньги, прибыль, оборотный капитал. Книги стопками грузились под одеяло. Ночи напролет я глотал страницы, начисто забыв о том, что кто-то стоит под окном. Игры, друзья, школа и уроки остались за бортом.

1981

Мне было пятнадцать, когда я подошел к шифоньерному зеркалу и попытался снять с себя скафандр, именуемый «тело». Хатха-йога к этому времени многому меня научила. Суррогатам пришел конец. Я до сих пор помню тот вечер, свой затравленный взгляд. Из костных глазниц на меня глядел человек, который попал в тиски эксперимента. Кожа затрещала, готовясь лопнуть. Я остановился.

1982

Карты завладели мной. Они открывали будущее. Я не выпускаю их из рук в надежде найти миг, где тряски страхом не будет никогда. Но счастливой комбинации не предвидится. Карты молчат. Остается читать Выготского, Лурию и Пиаже. Я готов пройти вместе с ним детство заново и восстановить восприятие мира до начала страха. Беру в руки кубики, ложусь на бок. Кто-то учит меня входить в миры, забытые всеми.

1983—1984

Я плевал на школу, получая двойки по алгебре и геометрии, с трудом досидев до выпускного. В десятом у меня не было даже учебника алгебры, я отдал ее другому:

– Держи. Тебе нужнее.

Меня не выгнали только из-за жалости к моим родительницам. Не поднимая головы, урод ждал окончания кошмара. После десятилетней отсидки пошел работать на завод. Но с этим не смирилась моя мать и тетка, работавшая в институте – встав на колени, они умолили меня готовиться и поступать куда-нибудь. В 1984 году я первый раз поступал в Кишиневский университет, на библиографию. И поступил бы, но попросил поставить мне двойку на последнем экзамене по английскому. Мама, ждавшая меня, услышав о таком, тут же влепила мне пощечину.

1985

К девятнадцати годам страх стал таять. Я совершенно справился с трагедией потери права летать и обрел смысл и цель, для которой стоило жить. Этим смыслом стало создание собственной системы моделирования ситуаций, при помощи которых можно будет легко войти в будущее и изменить его. Об этом, кажется, Эйнштейн мечтал. Я воплотил в жизнь его мечту.

Мне все время хотелось понять, где в настоящем сокрыты рычаги будущего? Как просчитать миллионы связей этого ужаса с человеком и найти в будущем его конец? С годами это желание только усилилось и я взялся за игральные карты. Они очень помогли мне определиться с чистотой поиска. Но погрешности в предсказаниях по картам достигают тридцати процентов, причем в самый неподходящий момент, а мне хотелось стопроцентного результата. Я добился его, но речь шла об одних сутках.