Он смотрел на своего друга, в голове стучало. Какая-то часть Ричи хотела, чтобы Билл настаивал на своей идее — заглянуть под крыльцо старого дома, но другая хотела (отчаянно хотела), чтобы Билл отступился. В каком-то смысле речь шла о том, чтобы попасть в один из фильмов ужасов, из тех, что по субботам показывали в «Аладдине», но в одном, критически важном, их затея кардинально отличалась от фильма. Потому что затея эта была отнюдь не безопасной — это только в кино все всегда разрешалось наилучшим образом, а тебе ничто не грозило. Фотография в комнате Джорджа совсем не походила на фильм. Ричи казалось, что он о ней и думать забыл, но, вероятно, он лишь обманывал себя, потому что сейчас видел заживающие ранки на подушечках пальцев Билли. Если бы он тогда не отдернул руку Билла…
Невероятно, но Билл улыбался. Искренне улыбался.
— Т-ты хо-отел, ч-чтобы я по-оказал те-ебе фо-отографию. Те-еперь я хо-очу, ч-чтобы т-ты по-оехал со м-мной в-взглянуть на д-дом. Дашь на дашь.
— Ты дать не можешь, — ответил Ричи, и они оба расхохотались.
— За-автра у-утром, — подвел черту Билл, как будто они уже обо всем договорились.
— А если это монстр? — Теперь уже Ричи нашел взглядом глаза Билла. — Если пистолет твоего отца его не остановит, Большой Билл? Если он будет идти на нас?
— М-мы п-придумаем ч-что-нибудь е-еще, — повторил Билл. — Н-нам п-придется. — Он запрокинул голову и захохотал как безумный. Мгновение спустя Ричи присоединился к нему — не смог удержаться.
По вымощенной камнями дорожке они подошли к крыльцу. Мэгги уже принесла большущие стаканы ледяного чая с листочками мяты и тарелку с ванильными вафлями.
— Т-ты хо-очешь по-ойти? — спросил Билл.
— Нет, конечно, — ответил Ричи. — Но я пойду.
Билл хлопнул его по спине, сильно, и страх как-то сразу сделался терпимым, хотя Ричи внезапно понял (и в этом он не ошибся), что сегодня вечером сон будет долго от него ускользать.
— Вы, мальчики, выглядите так, будто обсуждали что-то очень серьезное. — Миссис Тозиер вновь уселась с книгой в одной руке и стаканом холодного чая — в другой. В ожидании ответа она смотрела на них.
— Да, Денбро высказал безумную мысль, что «Ред сокс» закончат сезон в первом дивизионе, — ответил Ричи.
— Я и м-мой па-апа ду-умаем, ч-что о-они п-прибавят. — Билл пригубил ледяной чай. — О-очень хо-ороший, ми-иссис Тозиер.
— Спасибо, Билл.
— В том году, когда «Ред сокс» закончат сезон в первом дивизионе, ты перестанешь заикаться, каша-во-рту, — ввернул Ричи.
— Ричи! — потрясенно воскликнула миссис Тозиер. Она едва не выронила стакан с ледяным чаем. Но и Ричи, и Билл Денбро истерически хохотали, чуть не складываясь пополам. Миссис Тозиер переводила взгляд со своего сына на Билла и обратно, но в изумлении, которое она ощущала, простое недоумение смешивалось с уколом страха, таким резким и острым, что он проник в глубины ее сердца и вибрировал там ледяным камертоном.
Она обнаружила, что думает (и не в первый раз) о том, как было бы хорошо, если бы у них с Уэнтом родилась еще и девочка, миленькая белокурая девочка, которую она могла бы одевать в платья, и завязывать бантики в тон платьям, и обувать в черные кожаные туфельки. Миленькая белокурая девочка, которая после школы просила бы испечь булочки, которая просила бы покупать ей куклы, а не книги по чревовещанию и модели гоночных автомобилей «Ревелл».
Миленькая белокурая девочка, которую она понимала бы.
— Он у тебя? — озабоченно спросил Ричи.
В десять утра следующего дня они катили велосипеды по Канзас-стрит вдоль Пустоши. Над ними висело тускло-серое небо. Во второй половине дня обещали дождь. Ричи смог заснуть лишь после полуночи, и он подумал, что Денбро тоже провел беспокойную ночь; под глазами у старины Билла набухли черные мешки.
— Он у ме-еня. — Билл похлопал по зеленой куртке из толстой шерстяной материи.
— Дай взглянуть, — с восторженным придыханием попросил Ричи.
— Не сейчас, — ответил Билл и улыбнулся: — К-кто-нибудь е-еще мо-ожет у-увидеть. По-о-осмотри, ч-что е-еще я п-принес. — Он завел руку за спину, сунул под куртку и достал из заднего кармана рогатку «Яблочко».
— Ох, черт, мы в беде! — Ричи рассмеялся.
Билл сделал вид, что обижается.
— Э-это бы-ыла т-твоя и-идея, То-о-озиер.