Оно

Лестница вывела их в грязную кухню. Посередине, на покоробившемся линолеуме, стоял деревянный стул с прямой спинкой. Другой мебели не было. В углу лежали пустые бутылки. Бен заметил, что хватало их и в кладовой. Он ощущал запах спиртного, в основном вина, и давно выкуренных сигарет. Эти запахи преобладали, но чувствовался и другой запах. И он становился все сильнее.

Беверли подошла к шкафчикам на стене, открыла один. Пронзительно закричала, когда черно-коричневая амбарная крыса прыгнула ей чуть ли не в лицо. Крыса приземлилась на столешницу и оглядела их черными глазками. Все еще крича, Беверли подняла «Яблочко», растянула резинку.

— НЕТ! — проревел Билл.

Она повернулась к нему, на бледном лице читался ужас. Потом кивнула и расслабила руку — серебряный шарик по-прежнему был в пяте. Но Бен подумал, что до выстрела оставалось совсем ничего. Беверли попятилась, наткнулась спиной на Бена, подпрыгнула. Он обнял ее рукой, крепко.

Крыса пробежала всю столешницу, спрыгнула на пол, забежала в кладовую и исчезла.

— Оно хотело, чтобы я выстрелила, — говорила Беверли едва слышно. — Чтобы истратила половину нашего боезапаса на крысу.

— Да, — кивнул Билл. — Это ка-ак в тренировочном центре ФБР в К-К-Квантико, в ка-аком-то с-смысле. Они по-осылают те-ебя по этой бу-утафорской улице и по-одсовывают тебе цели. И ты те-еряешь ба-аллы, если с-стреляешь в добропорядочных граждан, а не в п-преступников.

— Я не смогу этого сделать. — Беверли чуть не плакала. — Только все испорчу. На, бери.

Она протянула ему «Яблочко», но Билл покачал головой:

— Т-ты до-олжна, Бе-е-еверли.

Из-за дверцы одного из столиков донесся писк. Ричи направился туда.

— Очень близко не подходи! — крикнул Стэн. — Оно может…

Ричи заглянул за дверцу, на лице отразилось отвращение. Дверцу он захлопнул со стуком, эхо которого разнеслось по всему дому.

— Крысеныши. — По голосу чувствовалось, что его мутит. — Никогда столько не видел… наверное, никто не видел. — Он потер губы тыльной стороной ладони. — Их там сотни. — Он оглядел всех, уголок рта дернулся. — Их хвосты… они все запутались, Билл, запутались в клубок, — Ричи скорчил гримасу, — как змеи.

Они посмотрели на дверцу шкафчика, из-за которой по-прежнему доносился писк. «Крысы, — подумал Бен, глядя на бледное лицо Билла и, за его плечом, посеревшее — Майка. — Все боятся крыс. Оно это тоже знает».

— По-ошли. Т-т-тут, на Ней-ей-ейболт-стрит, ве-еселье не прекращается.

Они двинулись в прихожую. Здесь неприятно перемешивались запахи гниющей штукатурки и мочи. Сквозь грязные стекла они видели улицу и велосипеды. Бев и Бен поставили свои на подставки, Билл — прислонил к корявому клену. Бен подумал, что велосипеды от него за тысячу миль, словно он смотрел на них с обратной стороны подзорной трубы. Пустынная улица с проплешинами асфальта на мостовой, выцветшее жаркое небо, мерный гул локомотива… все это казалось ему грезами, галлюцинациями. Что было реальным — так это грязная прихожая с ее вонью и тенями.

В одном углу лежала груда коричневого стекла — битые пивные бутылки.

В другом — напитавшийся влагой и разбухший эротический журнал формата «дайджест». На обложке женщина наклонилась над стулом. Ее юбка задралась, демонстрируя верхний обрез сетчатых чулок и черные трусики. Картинка не показалась Бену особенно сексуальной, и он не смутился, когда Беверли посмотрела на нее. От влаги кожа женщины стала желтой, а сама обложка сморщилась, отчего на лице женщины появились морщины. Ее сладострастная усмешка превратилась в похотливую гримасу мертвой шлюхи.

(Годы спустя, когда Бен вспоминал эту историю, Бев внезапно пронзительно вскрикнула, отчего все вздрогнули — они скорее не слушали историю, а заново переживали те события. «Это была она! — взвизгнула Бев. — Миссис Керш! Это была она!»)

И пока Бен смотрел, молодая/старая шлюха с обложки эротического журнала подмигнула ему. Завиляла задом в непристойном приглашении.

Похолодев, но весь в поту, Бен отвернулся.

Билл распахнул дверь слева от себя, и вслед за ним они вошли в комнату со сводчатым потолком, которая когда-то была гостиной. Мятые зеленые штаны свисали с люстры. Как и подвал, комната показалась Бену слишком большой, длинной, как товарный вагон. Гораздо более длинной, чем дом, каким он смотрелся снаружи…

«Так то снаружи,

 — заговорил в голове новый голос, шутливый, визгливый, и Бен внезапно осознал, отчего в душе все онемело — он слышал самого Пеннивайза. Клоун говорил с ним по какому-то неведомому внутреннему радио. — Снаружи все кажется меньше, чем на самом деле, верно, Бен?»

— Уходи, — прошептал он.

Ричи — бледный, напряженный — повернулся к нему:

— Ты что-то говоришь?

Бен покачал головой. Голос пропал. Бен посчитал, что это важно. Это хорошо. Но при этом

(снаружи)