Опал императрицы (Опал Сисси)

– Это вина моего отца, и...

– Пожалуйста, не считайте меня дураком. Между вами все было обговорено, и, если бы вы его не позвали, его бы здесь не было.

– Неужели вы не можете понять, что я люблю вас и мечтала стать вашей женой? Все средства хороши для настоящей женщины, если она хочет добиться своего...

– Только не эти! Однако не угодно ли вам заняться нашими гостями? После у нас будет время договориться о том, какой образ жизни мы будем с вами вести.

Они церемонно прошествовали в залу, где под присмотром Заккарии, который в ту же минуту подал им на подносе бокалы с шампанским, дожидался накрытый стол. Альдо протянул бокал жене, подождал, пока подадут всем, взял свой бокал и произнес:

– Простите нас, друзья мои, за поспешный характер этой церемонии, но у нас было не так много времени, чтобы подготовиться. Впрочем, я и не хотел бы, чтобы было по-другому. Тем не менее благодарю вас. Но не за дружбу – я давно знаю ей цену, она никогда меня не подводила, и вы еще раз ее доказали, придя сюда сегодня вечером. Отныне здесь будет жить молодая женщина, которая, я надеюсь, тоже сумеет ее завоевать. Предлагаю вам выпить за здоровье молодой княгини Морозини!

Вот именно! – воскликнул Фабиани. – Выпьем за здоровье княгини и за ее счастливого супруга! Какой мужчина не пожелал бы оказаться на его месте? А теперь позвольте мне передать вам личные поздравления дуче и его горячее желание в ближайшее время принять в Риме чету, тем более дорогую его сердцу, что она была соединена нежными заботами его старого друга, графа Романа Солманского, имя которого я хочу присоединить к этому тосту в честь его детей!

Напрасно Альдо надеялся, что названное лицо постыдится явиться на этот небольшой прием. Если во время брачной церемонии Солманский держался скромно, то теперь выступил вперед и с торжествующей улыбкой на губах приблизился к своему сообщнику. Тот по-братски обнял его и похлопал по спине. Разжав наконец объятия, Солманский заговорил:

– Спасибо, дорогой друг, от всего сердца благодарю вас! А еще больше я благодарен великому человеку, который соблаговолил уделить минуту своего драгоценного времени, чтобы передать такое теплое послание моим милым детям! Он может быть уверен, что мы вскоре с радостью примем его приглашение и...

Его «милые дети»? Растерявшись от такой наглости и поняв, что Солманский снова обманул его и вовсе не намерен оставить его в покое, Морозини собрался было дать волю своему гневу. Но тут речь излишне нежного тестя прервал ледяной голос, говоривший с сильнейшим английским акцентом:

– Я бы на вашем месте, Солманский, пересмотрел планы своего путешествия. Вам придется отказаться от замка Сент-Анж в пользу Тауэра!

Больше обычного похожий на птеродактиля в своей замызганной крылатке и кепке с двумя козырьками а-ля Шерлок Холмс, шеф полиции Гордон Уоррен появился на пороге гостиной в сопровождении комиссара Сальвини, начальника венецианской полиции. Заметив, что в комнате есть дамы, он снял головной убор, но продолжал двигаться к своей цели. Граф сильно побледнел, однако попытался взять наглостью:

– Что это означает и зачем вы сюда явились?

– Задержать вас на основании международного ордера на арест, имеющегося у меня, и именем короля Георга V, равно как и именем президента Федеративной республики Австрия, давшего мне такие полномочия. Вы обвиняетесь...

– Минутку, минутку! – перебил его Фабиани. – Что это за бред? Мы находимся в Италии, и никакой английский, австрийский или даже международный ордер здесь недействителен. У нас есть, благодарение богу, сильная власть, которая не позволит первому встречному командовать у нас дома! А вам, Сальвини, ваше появление здесь грозит большими неприятностями...

Комиссар на это лишь пожал плечами и сделал гримасу, означавшую, что угроза ничуть его не испугала. Впрочем, Уоррен оборвал поток возражений, обратившись на этот раз к величественному персонажу, опустившему на плечо Солманского охраняющую руку.

– Вы – коммендаторе Фабиани?

– Разумеется.

У меня есть для вас письмо. Оно написано собственной рукой дуче, с которым я виделся сегодня утром, сразу после того, как меня принял его величество король Виктор-Эммануил III, и я передал ему письмо от моего государя. Узнав о подвигах вашего протеже, господин Муссолини не счел нужным продолжать дарить ему свою дружбу, ибо это может пагубно сказаться на его образе как главы государства...

Фабиани пробежал глазами письмо, сильно покраснел, переменил позу, щелкнул каблуками и поклонился.

– Ни при каких обстоятельствах мне не следует противиться решению моего дуче! Сальвини, вы отведете этого человека в уголовную тюрьму, откуда он выйдет лишь для того, чтобы отправиться в Англию в сопровождении шефа полиции Уоррена. Вы окажете последнему всяческую помощь, чтобы пересылка заключенного произошла должным образом... Князь Морозини, я бесконечно польщен тем, что смог присутствовать на этом семейном торжестве... но я от всего сердца вам сочувствую!