Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое

Если бы религии обладали такой скромностью, мир был бы совсем другим. Человечество не оказалось бы в таком хаосе, не было бы столько страданий. По всему миру люди страдают. Что говорить об аде — мы уже живем в аду. Разве возможны еще большие страдания?

И ты называешь людей, ответственных за это, религиозными. Они и сейчас продолжают притворяться, играть в ту же игру. После трех столетий неуклонного наступления науки, которая постоянно разрушает их так называемое знание, открывая все новые факты, новую реальность, Папа по-прежнему остается непогрешимым, шанкарачарья остается непогрешимым!

В Джайпуре проходила индуистская конференция, и один шанкарачарья... В Индии есть четверо шанкарачарьев, они равноценны Папе. Каждый из них управляет одной из сторон света: четыре стороны света — четверо

шанкарачарьев. Один из шанкарачарьев живет в Джайпуре, он родился в Джайпуре. Он был астрологом, большим ученым, и когда прежний шанкарачарья умер, его выбрали, чтобы он стал шанкарачарьей Джаганнатом Пури.

Я был знаком с ним до того, как он стал шанкарачарьей,

и на этой конференции я впервые встретился с ним после того, как он был избран.

Я спросил его:

— Наверное, теперь ты стал непогрешимым. А я тебя прекрасно знаю — раньше ты не был непогрешимым. Скажи мне, в какой день, в какой момент ты стал непогрешимым?

— Не задавай на людях неловких вопросов. Теперь я шанкарачарья, и предполагается, что я непогрешим, — сказал он.

— Предполагается! — воскликнул я.

Он сказал:

— Это для твоего сведения. Но если ты спросишь меня на публике, я непогрешим.

Поляк стал Папой Римским. Ты когда-нибудь слышал, чтобы какой-либо поляк был непогрешимым? Но один поляк стал непогрешимым. Когда этот поляк умрет — а Папы умирают очень быстро, просто потому, что к тому времени, когда они становятся Папами, они уже почти мертвы. Чтобы достичь Ватикана, требуется так много времени, что, если Папе удается прожить несколько лет, это уже хорошо. И кого вы выберете после того, как этот Папа умрет? Сможете ли вы найти еще кого-то непогрешимого?

Подлинная религиозность должна быть достаточно скромной, чтобы принимать тот факт, что нам известно лишь немногое; гораздо больше неизвестного, а что-то всегда будет оставаться непознанным. И это что-то — непознаваемое — является целью всего религиозного поиска. Его нельзя сделать объектом познания, но можно пережить непосредственно, можно испить его, ощутить его вкус — оно экзистенциально.

Ученый отделен от объекта своего изучения. Он всегда остается отделенным от него, поэтому познание и, возможно, познающий отличен от познаваемого. Но религиозный человек входит в свою субъективность, где познающий и познаваемое едины.

Когда познающий и познаваемое едины, познание невозможно. Да, ты можешь выразить это танцем, но не можешь высказать.

Это может выражаться в твоей походке — в том, как ты идешь. Это может выражаться в твоих глазах — в том, как ты смотришь. Это может выражаться в твоем прикосновении — в том, как ты касаешься. Но словами это выразить невозможно. Слова совершенно бессильны в том, что касается религии. А все так называемые религии изобилуют словами. Все это дерьмо!

В этом главная ошибка. Но есть и другие ошибки, о которых стоит упомянуть. Например: все религии эгоистичны. Хотя они учат своих последователей отбросить эго, быть неэгоистичными, быть скромными, сами религии вовсе не скромны, они очень высокомерны.

Иисус говорит: «Будьте смиренными, будьте кроткими». Но ты когда-нибудь задумывался о том, что сам Иисус не смиренный, не кроткий — вовсе нет. Кто может быть более высокомерным и эгоистичным? Он является единородным сыном Бога! Ты уже не можешь назвать себя сыном Бога или хотя бы его кузеном — ведь у Бога нет братьев. Ты не можешь иметь с Богом никакого родства — единственная родственная связь занята, Иисус закрыл дверь.

Он мессия, и он пришел, чтобы спасти мир, — что-то не видно, чтобы кто-то был спасен, а прошло уже две тысячи лет. Он сам умер в страданиях на кресте — кого ему спасать? Но эта идея: «Я спасу вас, следуйте за мной»... Она стала одним из главных факторов, разрушающих человечество, — ведь каждая религия заявляет, что она единственно правильная, а все другие религии неправы. И религии постоянно сражаются друг с другом, убивают, разрушают друг друга.

Как-то на днях я смотрел одну передачу по телевидению. Раввин, протестантский священник и католический монах дискутировали обо мне. И они пришли к заключению... Раввин предложил: «Пора уже попытаться установить диалог с этим человеком». Я не мог в это поверить: раввин разговаривает с католическим священником и говорит о необходимости диалога. В чем дело? Во времена Иисуса было так много раввинов — почему тогда, с Иисусом, не нужен был диалог? Разве распятие — это диалог?