Опасное искушение (ЛП)

Я не могла поверить, что Тирнан вот так просто вырвал его у меня.

Мне было стыдно признаться, что до этого чудовищного поступка меня интриговал этот миллиардер со шрамами и татуировками. Тирнан был образцом контраста, и как любитель искусства, а иногда и художник, я не могла не чувствовать себя обязанной разобраться в хитросплетениях его двойственности.

Голос Тирнана был учтивым, совершенным для Восточного побережья, но произносимые им слова сочились гневом и горечью, казались грубыми там, где должны были быть нежными. Тот же гнев отражался в этих змеиных глазах, в их прищуренном взгляде под тяжелыми бровями. Но губы у него были полными, мягкими и нежно-розовыми, как внутренняя поверхность морской раковины. Он не сочетался с его суровыми чертами и длинным, глубоким шрамом, но все же подходил. Он носил дорогую, безупречно сшитую одежду, как классический нью-йоркский бизнесмен, но его кожа была испещрена черными татуировками, изрезавшими его плоть латинскими фразами и детальными очертаниями случайных изображений, таких как роза на тыльной стороне ладони и набитые на обеих руках рукава, выполненные в черно-серых тонах.

Тирнан взял на работу глухого, мужчину со шрамом и женщину-адвоката, словно для него что-то значат равенство и признание, но при этом называл меня «малышкой», как будто я была вещью, а не девушкой.

Тирнан взял на воспитание двух осиротевших детей, которые в противном случае были бы обречены на сомнительную систему патронатного воспитания и потенциально разлучены друг с другом, но меня Тирнан, похоже, ненавидел. Так почему же он стал нашим опекуном?

С пульсирующей от боли головой я пыталась понять жестокого человека, который нас спас, хотя, похоже, стремился нас уничтожить.

Я отбросила шелковые простыни и свесила ноги с края кровати на мягкий ковер, на котором несколько часов проплакала вчера вечером. Сквозь горизонт пробивался рассвет, разливая бледный, как молоко, свет по морозному пейзажу за окном. Скоро встанет Брэндо, если уже не встал, и мне хотелось, чтобы наше первое утро в этой готической дыре мы провели вместе.

Когда я попыталась открыть дверь, она, к счастью, оказалась незапертой, что разожгло у меня груди остатки ярости. Как Тирнан посмел обокрасть меня, а потом запереть в комнате, словно нашкодившего ребенка?

Тяжелыми от гнева шагами я шла к лестнице по длинному, темному коридору, наполненному бесценными произведениями искусства. Никто не устроил нам экскурсию по главному этажу, поэтому я бродила из одной захламленной комнаты в другую, прикасаясь пальцами к мраморным бюстам и картинам, просто чтобы досадить Тирнану за его безумное правило ничего не трогать.

Привезя нас сюда, он сделал это место нашим домом, и мне не мешало бы попытаться обрести хоть какой-то

комфорт в залах с привидениями.

В зале, показавшемся мне музыкальной комнатой, где в свете скошенных окон поблескивали массивная арфа и фортепиано, я невольно замерла, поскольку услышала музыку совсем другого рода.

Смех Брэндо.

Мое сердце вырвалось из застрявшей между ребрами паутины страха и бешено заколотилось. Я поспешила на шум и оказалась у разинутого устья лестницы, спускающейся в подвал с каменными стенами. От такого зловещего вида у меня по спине пронеслась дрожь, но я без колебаний сбежала вниз по лестнице, беспокоясь за брата.

Оказавшись на свету у подножия лестницы, я невольно моргнула.

Передо мной раскинулась просторная комната, устланная черными матами, заставленная бесконечными тренажерами с небольшим боксерским рингом. Мой взгляд остановился на ярких волосах Брэндо, прислонившегося к канатам ринга и выкрикивающего слова поддержки двум боксирующим там мужчинам.

Одним из них оказался Эзра. Готовясь к бою, он напряг свое огромное, громоздкое тело и столкнулся со своим противником.

С Тирнаном.

У меня пересохло во рту, когда я уставилась на человека, которого должна была считать кем-то вроде отца. Он был обнажен по пояс, торс Тирнана блестел от пота, что делало его похожим на ожившую золотую статую. Его отросшие волосы намокли и, когда он увернулся от мощного удара, а затем вскочил, чтобы нанести ответный удар Эзре в левый бок, упали ему на лоб, коснувшись ресниц. У него на руках были черные боксерские перчатки, а с узких бедер опасно низко сползли черные шорты, открыв верхнюю часть его коротких лобковых волос и проблеск неизвестной татуировки.

Боже, да этого мудака следовало бы привлечь к уголовной ответственности за то, что он так возмутительно сексуален.

— Брэндо, что ты здесь делаешь? — резко спросила я и, подойдя к младшему брату, осторожно выпутала его руки из веревок.

Брэндо нахмурился и посмотрел на меня.

— Не сейчас, Янка. Эзра и Тирнанни дерутся, и у меня ставка на этот матч!

— Что? — моргнула я, потрясенная тем, что Брэндо вообще знал, что значит поставить деньги на матч.

Брэндо усмехнулся и протянул мне кучу хрустящих двадцатидолларовых купюр.

— Тирнан сказал, что это мои карманные деньги, так что я могу делать с ними все, что захочу. Я поставил на него десять долларов, потому что Хенрик сказал, что выиграет Эзра.