Опасное лето

Сторож со Сторожихой жили, само собой разумеется, в парке. Они подстригали деревья, придавая им форму шара или куба. Дорожки в парке были прямые, как стрелы. Не успевала травка подрасти, как они ее тут же сбривали, и бедняге снова приходилось, напрягая все силы, тянуться вверх.

Лужайки с подстриженной травой были обнесены высоким штакетником, и повсюду торчали надписи, сделанные большими черными буквами: запрещается то-то и то-то.

В этот ужасный парк каждый день приходили двадцать четыре малютки. Они были ничьи. Их то ли бросили, то ли они сами потерялись. Это были мохнатые лесные малютки. Они ненавидели и парк, и песочницу, в которой их заставляли играть, потому что им, как всем малюткам, хотелось лазить по деревьям, стоять на голове, бегать по траве…

Но ни Сторож, ни Сторожиха этого не понимали.

Что оставалось малышам? Они бы с радостью закопали и Сторожа и Сторожиху в песок, но, увы, были слишком малы, чтобы справиться с таким сложным делом.

И вот теперь в этот самый парк пришел Снусмумрик. Он крался вдоль забора, поглядывая на своего заклятого врага — Сторожа.

— Как ты собираешься с ним поступить? — спросила малышка Мю. — Повесить, сварить или сделать из него набитое чучело?

— Напугать, — ответил Снусмумрик и еще крепче закусил трубку. — На свете есть одно-единственное существо, которое я по-настоящему ненавижу: это Сторож. Я хочу сорвать и уничтожить все его отвратительные таблички.

Снусмумрик порылся в рюкзаке и вытащил оттуда мешочек, битком набитый маленькими белыми семенами.

— Что это? — спросила Мю.

— Семена хатифнаттов, — ответил Снусмумрик.

Мю удивилась:

— Разве хатифнатты рождаются из семян?

— Конечно, — сказал Снусмумрик. — Но все дело в том, что сеять эти семена нужно вечером, и только в день летнего солнцестояния.

Сквозь рейки ограды он начал осторожно бросать семена хатифнаттов на лужайку, стараясь, чтобы они падали подальше друг от друга, иначе хатифнатты сцепятся лапками, когда станут появляться на свет. Мешочек вскоре опустел, а Снусмумрик сел на землю и стал ждать.

Солнце клонилось к закату, но было очень тепло, и хатифнатты начали прорастать: на аккуратно подстриженной лужайке забелели круглые головки, немножко похожие на шампиньоны.

— Посмотри вон на того, — сказал Снусмумрик, — у него скоро прорежутся глазки!

И верно, через минуту на белоснежной кругляшке заморгали реснички…

— Когда они рождаются, то ужас какие электрические, — объяснил Снусмумрик. — Смотри, у них уже появляются лапки.

Хатифнатты потрескивали и искрили все сильней и сильней, но Сторож ничего не замечал, потому что не спускал глаз со своих, малышей. А лужайки уже сплошь были заняты хатифнаттами. Пахло серой и жженой резиной. Сторожиха принюхалась:

— Чем это так подозрительно пахнет? Эй, малышня, кто из вас воздух испортил?

Но тут по земле побежали слабые электрические разряды.

Сторож забеспокоился: его металлические пуговицы начали потрескивать. Сторожиха вскрикнула и вскочила на скамейку. Дрожащей рукой она показывала на лужайку.

Хатифнатты уже совсем выросли и теперь двигались прямо на Сторожа. Их притягивали наэлектризованные пуговицы его мундира. В воздухе мелькали микромолний, и пуговицы все чаще и чаще потрескивали. Вдруг у Сторожа засветились уши, волосы, миг — и он весь заискрился, пылая словно выхваченная из костра головешка. Сторож кинулся к воротам, преследуемый полчищем хатифнаттов.

А Сторожиха уже перелезала через забор. Только удивленные малыши по-прежнему сидели в своей песочнице.

— Здорово! — восхищенно сказала маленькая Мю.

Снусмумрик кивнул и, сдвинув на затылок свою старую верную шляпу, сказал:

— А теперь мы сорвем все таблички, и пусть каждая травка-муравка растет, где ей захочется!

Всю свою жизнь Снусмумрик мечтал сорвать таблички, запрещавшие делать все то, что ему нравилось делать, и теперь аж весь дрожал от нетерпения. Наконец-то! Перво-наперво он набросился на табличку — КУРИТЬ ВОСПРЕЩАЕТСЯ! Затем схватил ту, что гласила: ЗАПРЕЩАЕТСЯ СИДЕТЬ НА ТРАВЕ! Потом полетела ко всем чертям третья: ЗАПРЕЩАЕТСЯ СМЕЯТЬСЯ И СВИСТЕТЬ! Туда же отправилась табличка: ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПРЫГАТЬ!

Лесные малыши таращились на разбушевавшегося Снусмумрика, все больше и больше удивляясь.

Но мало-помалу и они поверили, что храбрый Снусмумрик пришел, чтобы спасти их. И они выскочили из песочницы и обступили его.

— Разбегайтесь, малыши! — объявил Снусмумрик. — Куда хотите — туда и идите!

Но они не разбегались, а глядя ему в затылок, шли по пятам. И даже когда, сорвав последнюю табличку, Снусмумрик надел свой рюкзак, чтобы отправиться в путь, они по-прежнему не отставали от своего освободителя.

— Хорошего понемножку, детки! — растерялся Снусмумрик. — Ступайте-ка по домам! К папочкам-мамочкам!

— А вдруг у них нет мам и пап? — предположила Мю.

— А я-то здесь при чем? Я не приучен возиться с малявками, — испуганно оправдывался Снусмумрик. — Я даже не уверен, что они мне нравятся.

— Зато ты нравишься им, — сказала Мю и улыбнулась.

Снусмумрик растерянно взглянул на притихшую стайку восхищенных малышей, пристроившихся у его ног, потом на крошку Мю: