Опасное задание. Конец атамана<br />(Повести)

— Сделаем. Через три дня об эту пору будьте здесь, — Шаповалов улыбнулся все той же преображающей лицо улыбкой. — Приду носовую банку сменять.

Он четвертями измерил длину скамьи на носу лодки, подал всем поочередно твердую большую руку и, не торопясь, пошел по косе.

Избасар смотрел ему вслед, повторяя мысленно: «Разлюли, разлюли-малина». От этих неожиданных своим непривычным сочетанием, очень сочных на слух слов и от тона, каким произнес их спокойный с виду, рябой коренастый человек, на сердце вдруг сделалось очень легко, будто прибавилось сил одолеть все самое страшное, что может встретиться впереди. А рябой человек, принесший с собой эту уверенность, уже шагал размашистой походкой по косе, слегка раскачивая плечи.

«Разлюли-малина!» — Избасар перевел взгляд на полоску воды чем дальше, тем шире растекавшуюся за береговым мысом, и увидел, как бегут в ее голубизне, опрокинувшись навзничь, светлые облачка. Полоска ширилась и переходила в море. В его голубизне тоже плыли облака. И море меняло цвет. Оно уже зеленое, очень похожее на безбрежную степь. Избасар родился в такой вот мягкой своей бархатистой зеленью степи. И стоило ему только подумать о ней, как сердце властно сжималось от воспоминаний. И уже некуда было уйти — и от сладких ввинчивающихся в синеву вечера затейливых дымков над юртами, и от запахов парного молока, от зовущей в неизведанные дали звонкой домбры. Уже щекотал горло освежающий кумыс.

А дали, куда настойчиво звала домбра, казались заполнены только степью, ржанием стригунков да побрехиванием псов, охранявших отары. Это уже после узнал, что не всюду одна только степь, что есть на земле и огромные города, в шуме которых смогут, как в глубоком колодце, потонуть и степное ржание табунов, и вой тысячи волков. И очень много людей живет в таких городах. В той же Астрахани… А среди них Киров. Сергей Миронович Киров, посланный охранять калмыцкие и казахские степи от атамана Деники самим Лениным. И мысли уже перекинулись на невысокого, коренастого человека с открытой шеей, прихваченной накрепко загаром. Вот он поднимается из-за стола и идет навстречу.

— Проходите, товарищи! Снимайте шинели, разговор у нас с вами будет длинный, как степная дорога…

Или это сейчас кажется, будто Киров упомянул про степную дорогу, или сказал на самом деле?

Плывут по небу над седым Каспием ажурные облака и по морю плывут точь-в-точь такие же, очень далекие и стремительные.

У лодки появился Байкуат.

— Амансызба. Сегодня как ловили? — спросил он.

— Хорошо ловили.

— Мы тоже хорошо. Чего делать будете?

— Сети надо сушить, уху варить будем.

— Ладно, варите, Байсеке сказал, чтобы ты не уходил, ждал его. Слышишь?

— Слышу.

После, когда сварили и съели уху, Избасар велел Кожгали сходить к ловцам.

— Узнай, может, скажут, куда «Ардаган» солдат повез? Тихо узнавай, невзначай будто.

— Чего Кожгали маленький или глупый, — даже обиделся над такой опекой Джаркимбаев. И он что-то долго и недовольно бормотал, вылезая из лодки.

Темнело. Избасар достал из-под настила наган, проверил и сунул под рубаху за ремень.

Только он это сделал, над бортом выросла фигура Акылбека.

— Пошли, Избаке, — объявил он, — кузнец ждет.

И они побрели через тальник по липкой, нагревшейся за день воде. Брели долго, пока на песчаном бугре не остановились.

— Здесь, — шепнул Акылбек. — Здесь жди, — пояснил он и ушел.

На пригорке, окруженном камышом, душно, воздух сырой, тяжелый. Где-то журчит вода и стонет цапля. Зашуршал песок, из-за камышовой прогалины вынырнул Акылбек.

— Идем, — бросил он односложно.

Миновали еще один бугор побольше и уткнулись в сарай. Акылбек отодвинул висевшую на одной петле дверь. Избасар шагнул через сваленные у входа сломанные весла внутрь помещения и увидел горевший фонарь. Возле, на деревянных обрубках, двое: небольшого роста, худой, наголо обритый казах в пиджаке и заправленных в сапоги пестрых брюках. Рядом круглолицый русский с рыжеватыми вислыми усами.

Он поднялся первым.

— Петр Дорохов, я и буду кузнец.

— Избасар меня зовут.

— Вот и познакомились. А это Гайнулла.

— Садись, Избаке, рассказывай. По-казахски говори, Петра по-казахски здорово понимает, — сказал Гайнулла и повернулся к Акылбеку. — Ты, Бейсеке, постой там, погляди хорошенько, сам знаешь!

Акылбек неохотно вышел из сарая.

Избасар молчал. Его вдруг охватило беспокойство. Кузнец, видимо, понял это и спросил:

— Бейсенгали доверяешь?

— Бейсенгали? «Э, да это же Акылбек». Конечно доверяю, побратим мой.

— А в нас сомневаешься?

— Почему на слово должен верить?

— Мы бы тоже не поверили, не Бейсенгали если бы. Вот только зачем ты старого ишака Омартая на спине таскаешь, а? — и кузнец засмеялся не осуждающе, а весело, с хитринкой.

«Неужели про Омартая знает?» — подумал Избасар, вспомнив, что Омартай уже два раза побывал зачем-то в Ракуши.

— Омартай свой, — сказал он.

Кузнец ждал. Ведь Избасар первым напросился на встречу с ним.