Опасные иллюзии

С террасы ресторана на набережной открывался вид на небольшой пляж и океан: каменистое дно и увесистые черные валуны, вокруг которых бурлила вода. Побережье скоро расцветет огнями, а горы потемнеют. Они уже сделали заказ, Агнесса выбрала паэлью из морепродуктов, а он — стейк с овощами. Девушка любовалась закатным небом, Риган же наблюдал за своей спутницей. Ему нравилось на нее смотреть: на обнаженные плечи и пышную грудь под слоями шифона, на руки, которые она сцепила на столе, — изящные запястья и длинные пальцы. Агнесса почувствовала его взгляд, тут же смутилась и поправила прическу.

— Надеюсь, в моих волосах не осталось травинок.

— Последнюю съел я. Так гораздо лучше.

— Как?

— С кудряшками.

У Уваровой были вьющиеся волосы, но она выпрямляла их и стягивала в хвост. Сегодня она просто собрала кудри наверх и заколола, но это выглядело чертовски сексуально. Правду же говорят, что природа плохого не придумает.

— Спасибо. За травинку и за комплимент. Теперь у меня нет работы, на которой нужно выглядеть прилично, поэтому я могу позволить себе… многое. — Агнесса погрустнела и попробовала вино. — Поможешь мне притвориться, что я в отпуске?

Вместо ответа он накрыл ее руку ладонью, легко сжал, и она мягко улыбнулась в ответ. Они болтали об истории Тенерифе, о местной кухне и винах, и Агнесса невольно начала раскрываться. Риган избегал тем, которые так или иначе могли зацепить ее воспоминания, а она больше не прятала взгляд, смеялась, даже не попыталась отодвинуться, когда он передвинул стул и сел ближе к ней. Прикосновения обжигали, ему хотелось сгрести ее в объятия, утащить в машину и закончить то, что началось в торговом центре.

— Я хочу танцевать, — смущенно призналась Уварова, когда они выходили из ресторана.

Два бокала вина подействовали на нее так, как на привычного человека — бутылка виски. Та самая грань, где тормоза еще в деле, но ты чувствуешь себя свободным и готов на всякие глупости. На то, что никогда не позволишь себе на трезвую голову. Себя Риган привык считать нетрезвым по жизни, а вот Агнесса, похоже, была далека от зеленого змия.

— Есть тут недалеко одно место, — заговорщицки сообщил он, наклонившись к самому ее уху.

Небольшой ресторан, стилизованный под современный американский бар, ближе к ночи был набит под завязку. Одетые и загримированные под суровых техасских парней официанты разносили выпивку и еду. На символическом танцполе — пространстве, где не стояли столики, — творилось нечто невообразимое. Музыка скакала от одного стиля к другому, и под нее бодро скакали подвыпившие туристы: группами, парами и в одиночку.

— Как тебе? — весело поинтересовался Риган, устраивая Агнессу у барной стойки на единственном свободном месте. Сам он остался стоять, бесцеремонно втиснувшись между Уваровой и американцем с таким бессмысленным взглядом, что сразу становилось понятно: этому больше не наливать. Пиво здесь было неплохое, Риган даже подумывал над тем, чтобы заказать и себе, но Уварова нарушила планы.

— Мне нравится! — прокричала Агнесса, взяла его за руку и потянула в толпу. Говорить тут все равно не получалось — слишком громкими были музыка и говор на всех языках мира, поэтому Риган не возражал. Он и сам забыл, когда в последний раз танцевал.

Ее волосы растрепались, щеки порозовели, а глаза сияли от восторга. Двигалась Агнесса безыскусно — так танцуют те, кому бессовестно хорошо. Это напомнило Ригану о далеком прошлом его истинной молодости, когда в простецких кабаках кто-то садился играть на губной гармошке или еще каком-нибудь имеющемся под рукой инструменте. Тогда в пляс пускались все: пышнотелые служанки, завсегдатаи, беспробудные пьяницы, даже случайно заглянувшие на огонек путники притопывали в такт. Музыка была живой, яркой и зажигательной, и не поддаться ее нахальному напору было невозможно.

Здесь творилось то же самое, с поправкой на время и звучание. Они то и дело натыкались на других танцующих, резво отпрыгивали в сторону, но тут же сталкивались с кем-то еще. Между ними со сноровкой акробатов носились официанты с подносами. Отовсюду доносился звон бокалов и чья-то заливистая ругань вперемешку с хохотом. Агнесса то прижималась к нему всем телом, то делала шаг назад, и Ригану доставляло немыслимое удовольствие вести ее: притягивать к себе и так же неожиданно отпускать.

А потом внезапно сломался музыкальный аппарат — тот самый, под старину, и на очередном вираже они оказались лицом к лицу. Слишком близко, чтобы остановиться. Отовсюду доносились разочарованные возгласы, суета на танцполе продолжалась, недовольный народ разбредался — кто к столику, кто к стойке. Риган поцеловал ее: быстро, легко и едва уловимо. Пожалуй, это был самый короткий и невинный поцелуй за всю его жизнь.

Она словно не заметила отсутствия музыки, расслабилась в объятиях и беззастенчиво потянулась к его губам, но тут проходящий мимо пьяный в хлам парень неудачно вписался в Ригана плечом, пробормотал нечто маловразумительное и потащился в сторону туалетов.

— Кажется, нам здесь больше делать нечего, — весело прошептала Агнесса.