Опасные иллюзии

Риган выступал первым. Стоило немалых усилий отрешиться от ярости, чтобы изложить суть своего предложения: ему предстояло связаться с Яном, внедриться в команду Милы и привести ее туда, куда она так стремится попасть. В Мертвый город, который под завязку напичкан металлом Дюпона и где ни она, ни Морис не смогут использовать способности. Только так получится взять ее живой.

— На чем основана ваша уверенность в том, что Януш Левандовский станет сотрудничать?

Жесткий голос Уивера полоснул по напряженному сознанию.

— А в чем проблема? — Риган услышал звучный хруст и не сразу понял, что сломал ручку. Осколок больно впился в кожу, выступила кровь. — Потому что он измененный?

— Он — террорист, — холодно отозвался тот. — И вы не предоставили никаких доказательств того, что ему можно доверять. Кроме предположений, основанных на вашей дружбе, разумеется.

Шеппард негромко кашлянул.

— Вернемся к обсуждению, — напомнил он. — Эрик, вам слово.

Уивер поднялся и направился к экрану: именно ему выпало сомнительное счастье вести дело. Мила Аверс, или Джессика Пол, родилась тридцать девять лет назад в Белвью, где ее отец трудился на благо Ордена. Девочке едва исполнилось восемь, когда до родителей добрались измененные. Дело нередкое: хотя защита у орденцев была серьезной, предатели находились везде. Мать с отцом заживо сожгли у нее на глазах, а ее саму заперли в полыхающем доме. Когда измененные ушли, она выпрыгнула со второго этажа.

Мила пошла по стопам отца сразу после окончания школы. Ей предлагали бумажную работу, но она буквально выгрызла себе место в допросной, а затем и в рядах оперативников — на ее счету были сотни искалеченных и убитых измененных. После того как Орден расформировали, она исчезла. Чтобы сейчас появиться вновь.

— Нам не известно, сколько пробужденных она взяла в оборот, — Уивер отвлекся только на мгновение, чтобы выпить воды, — и как она на них выходит. Это один из ключевых вопросов, который я хотел бы ей задать.

Понять, откуда она узнает имена, и впрямь сложно. Ян искал выходы, но к Ромашову Мила пришла сама. Александр был русским, а Морис Легран — француз еврейского происхождения, в прошлом наемник французской армии. С Аверс он познакомился полтора года назад и с тех пор не разлучался. Предположительно они состояли в отношениях, но подтверждений тому не было.

Эрик говорил, а Риган смотрел на экран, где кадры презентации сменяли одна другую. Вырезки из газет: пылающий дом и маленькая девочка под капельницей в ожоговом отделении. «Общество говорит: „Прости нас, Джесси“», — заголовок крупными буквами. Архивные хроники Ордена: изувеченные тела измененных, перечни имен убитых, записи вырванных под пытками сведений. И последние фотографии: темноволосая женщина с резким взглядом убийцы. Строгие брюки, тонкая непрозрачная блузка с высоким воротом, плотный пиджак.

Когда полицейский замолчал, Риган поднялся — пожалуй, слишком резко. Ножки стула скрежетнули по полу.

— Прошу прощения, — процедил он и поспешно вышел.

Сердце колотилось как сумасшедшее: когда шагал по коридорам, когда распахнул дверь и судорожно, сквозь сжатые зубы втянул ночную прохладу.

На смотровой площадке Риган с силой ударил кулаком в перила. Снова — еще и еще. Боль обжигала, но отрезвить не могла. Содранные костяшки саднили, и только слова Клотильды заставили остановиться.

— Эванс, еще одна такая выходка — и операции не бывать.

Он обернулся — и ярость схлестнулась с непроницаемым спокойствием льда.

— Посмотри на себя! — Она подошла и встала рядом. — Это называется личная заинтересованность.

Риган скривился, но промолчал. Клотильда была права. Орденцы творили беспредел, но и измененные тоже. Мила Аверс — порождение и первых, и вторых.

— Город под Ираклионом построили те, кто добровольно отказался от способностей, чтобы избежать кровопролития. — Она смотрела за крыши соседних домов, туда, где темный горизонт сливался с черной водой. — Последовали за ними немногие. В древности их называли отшельниками и миротворцами, но их смирение не остановило надвигающуюся бурю. Именно они предложили запереть знания, пока те не уничтожили человечество. И создали ключ: единый для двух городов, чтобы никто не мог добраться до металла, из-за которого кровь лилась рекой.

— К чему ты мне все это рассказываешь?