Опасные клятвы

Опасность игры, в которую я играю, ощущается очень остро и реально. И я чувствую себя ужасно, потому что знаю, что должна играть в эту игру. Я должна играть на его страхах, а не успокаивать его. Потому что если они будут слишком хорошо просолены, то он может заподозрить правду.

Я медленно киваю, прикусив губу.

— Может, мы начнем медленно? — Я предлагаю вставая, разглаживая руками кружево юбки. — Для начала ты можешь поцеловать меня.

Тео делает медленный вдох, и я стараюсь не поддаваться прикосновению его губ. Я знаю, каковы они на ощупь, как они хороши. Раньше мы должны были остановиться, но теперь все с точностью до наоборот. Мы должны были оказаться в постели, в кульминации поцелуя, который он собирается мне подарить, а я должна отшатываться от него, бояться его. Но он подходит ближе, достаточно близко, чтобы положить руку мне на спину, как он делал, когда мы танцевали. Он притягивает меня ближе, так что мы едва касаемся друг друга, и тянется вверх, убирая с лица прядь моих светлых волос.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — говорит он, его голос низкий и хриплый. — Я знаю, что это не всегда бывает в первый раз. У меня никогда не было девственницы. Я не знаю…

Боже, чувство вины пронзает глубже, чем я когда-либо думала. И никогда не будет,

дико думаю я, и мне приходится крепко впиться зубами в нижнюю губу, чтобы не сорваться на истерический смех, который может разрушить все в один миг. Я не создана для этого. Я не хладнокровный человек, и я не из тех женщин, которые могут стоять перед мужчиной, смотрящим на нее с таким желанием, который пытается быть добрым и осторожным, когда он мог бы быть каким угодно и не понести никаких последствий, перед мужчиной, который беспокоится, что причинит своей невесте невозможную боль, и лгать ему в лицо.

Но я должна быть такой, иначе мне конец. И моей семье тоже.

Каким бы мягким Тео ни был сейчас, не думаю, что он хорошо воспримет обман.

— Все в порядке. — Я медленно поднимаю руку, впервые прикасаясь к нему по собственной воле. Я касаюсь его лица так же, как он касается моего, и это слишком мило, слишком романтично для того, что происходит на самом деле. Мне кажется, что я нахожусь в какой-то извращенной сказке, в каком-то ужасном сне, от которого я проснусь.

Я чувствую, как он слегка наклоняется к моему прикосновению, мои пальцы скользят по небольшой щетине на его челюсти, и я чувствую, как мой собственный пульс подскакивает в ответ. Я не ожидала, что все будет так медленно, я никогда раньше не испытывала этого вот так, медленно и нежно, и это выбивает меня из колеи, к чему я не была готова.

Он притягивает меня к себе, его рука лежит на моей спине, а ладонь по моей щеке скользит к подбородку, наклоняя мой рот к своему. Когда его губы касаются моих, это медленный, мягкий поцелуй. Как будто он решил, что со мной, своей женой, у него все будет иначе, чем с любой другой женщиной, и от этого у меня голова идет кругом. Не только от того, как он прикасается ко мне, от мягкого давления его рта, которое немного углубляется, когда он наклоняется в поцелуе, но и от самой идеи всего этого. Тео Макнил — жестокий человек, пропитанный кровью и насилием, как мой отец, мой брат и все мужчины, которых я когда-либо знала. Но в том, что происходит сегодня, нет ничего такого.

Он целует меня, как мужчина, который хочет заняться любовью со своей женой, и это не имеет для меня никакого смысла. Это похоже на шок, это нежное прикосновение, когда я узнаю, что все, что, как мне казалось, я так хорошо знала, может сильно отличаться от того, что я испытывала раньше. Это заставляет меня задуматься, что еще Тео мог показать мне, чего я не знала.

А еще это чертовски приятно.

Его язык скользит по моей нижней губе, дразня, побуждая открыть рот. Его руки опускаются на мою талию, обе, притягивая меня к себе чуть сильнее. Я слышу свой тихий вздох, когда его бедра прижимаются к моим, и чувствую, как толстый гребень его члена упирается в меня сквозь мягкую ткань его костюмных брюк и кружева моей юбки. Я чувствую, как его руки сжимают мою талию, слышу его низкий стон, когда его язык проникает в мой рот, и забываю, что не должна этого хотеть.

Я не могу забыть, что не должна знать, что делаю.