Опасные манипуляции

Жил Аркадий Николаевич в старом двухэтажном доме недалеко от цирка. Недавно отштукатуренные и покрашенные домики с большими дворами, огороженные от суетливых улиц центра чугунной оградой с массивными кирпичными столбами. Какое интересное место, ни разу здесь не была, хотя живу радом. Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, позвонила в солидную металлическую дверь с тремя замками. За дверью кто-то гулко гавкнул. Стекло дверного глазка на мгновение потемнело, сочно щелкнули замки и дверь распахнулась.

Аркадий Николаевич, одетый в короткую флисовую куртку и такие же брюки, приветливо улыбнулся мне, делая приглашающий жест. Из-за ног хозяина выглядывала огромная лобастая голова ротвейлера, настороженно втягивающего воздух носом.

Я поздоровалась, осторожно дала обнюхать себя псу.

— Познакомьтесь, это Люда, это Арес, он хороший мальчик. Проходите Людмила.

Собака, удовлетворенно фыркнула и скрылась в глубине квартиры, громко стуча когтями по полу.

Меня пригласили в светлую гостиную, посреди которой стоял круглый стол, накрытый скатертью пастельного цвета. Окружающая мебель по стилю относилась к тридцатым — пятидесятым годам, но не кривые этажерки, собранные из отходов производства артелью инвалидов, а солидная, выполненная их хорошего шпона или цельного массива, с хорошей полировкой и аккуратно подогнанными дверцами.

— Присаживайтесь, Люда, я сейчас вас напою чаем!

— Аркадий Николаевич, если можно не сейчас, недавно пила. Может быть попозже…

— Хорошо, как скажете. Ну, давайте, показываете ваши сокровища.

Я выложила из рюкзачка несколько пакетов, в которых проложенные старыми тряпками и полотенцами, чтобы не соприкасались между собой, лежали мои находки. Я решила показать Аркадию Николаевичу все. Почему-то я испытывала к этому человеку, которого видела второй раз, необъяснимое и несвойственное для меня, доверие.

Издав несколько удивленных возгласов, старый нумизмат достал из шкафа две лупы, маленькую тут же сунул себе в глаз, вторую, большую, с встроенными в ручку маленькими лампочками, он положил рядом. Пока хозяин дома рассматривал содержимое пакетов, периодически удовлетворенно угукая, я рассматривала фотографии на стенах.

Вот хозяин, молодой, с копной темных волос, зачесанных назад, обнимает молодую женщину в летнем платье без рукавов, ее длинные светлые волосы разметало ветром, между них счастливо улыбается беззубым ртом похожий на папу мальчишка лет пяти. Вот те же люди, чуть постарше, на палубе теплохода. Мальчик, опершись на леер, восторженно смотрит вдаль в большой морской бинокль.

— Моя семья — Аркадий Николаевич неслышно подошел сзади: — Жена, год назад умерла в одночасье на даче, сердечный приступ. Сын спился, ждет не дождется, когда я вслед за Наденькой уйду, десять лет как не общаемся. Периодически звонит, узнать живой ли я.

— А другие родственники?

— Мы с женой из детского дома оба. Никого нет. Сын семьей не обзавелся, о наличие у него детей я ничего не знаю. Ладно, что мы все о грустном, давайте перейдем на более бодрую тему. Прошу к столу.

Когда мы уселись, нумизмат разложил передо мной три десятка мелких серебристых кругляшей с непонятной вязью:

— Это монеты арабские или Волжской Булгарии, датирую их эпохой Чингисхана, приблизительно. Я понимаю, что их использовали в качестве украшений, отверстия снижают стоимость, но сохран хороший, общая стоимость — он назвал сумму, достаточную для того, чтобы мы с мамой беззаботно жили год.

— Это, — палец уперся в продолговатые брусочки: — новгородские гривны, цена примерно в два раза больше.

— Также здесь присутствуют необработанные алмазы и сапфиры и рубины, цену назвать не могу, не мой профиль, но есть знакомые.

— Вот это, — кивок на несколько крупных кругляшей с большими отверстиями в центре: — китайские монеты, времен завоевания Чингисханом, редкие в таком сохране.

— А вот самое дорогое — две продолговатые пластины с отверстиями и непонятными знаками лежали в сторонке: — если я не ошибаюсь, то это монгольские пайзацы, знаки власти, высокого уровня, одна из серебра, а вторая, на первый взгляд, из золота. Цена неизвестна, но сразу скажу — дорого, очень дорого.

Я помолчала, улыбнулась:

— Аркадий Николаевич, вы там чаем грозились напоить.

— Конечно, через пять минут будет готово.

Прихлебывая горьковатый чай из большой кружки, я спросила:

— А как ваше здоровье, если не тайна?

— Да какая тайна. Здоровье не очень. Видно при аварии организм принял столько излучения, что кости травят потихоньку остальные органы. Почему-то онкологии нет, но вот печень, почки, желудок и все прочее просто перестают потихоньку функционировать. И это очень плохо. Буду умирать долго, грязно и некрасиво.

— Вы знаете, я, конечно, не моя прабабушка, но ее записи я почитала. И вот принесла вам по ее рецепту зелье, завариваете как чай, чайная ложка на стакан кипятка, через десять минут пить. В течение двух часов никуда не ходить, организм будет чиститься, и вся гадость выводится.

Мужчина схватил матерчатый мешочек, ткнулся носом в развязанную горловину, счастливо улыбнулся: