Опасные пассажиры поезда 123

В пятом вагоне, в дальнем конце, он увидел Стивера. Тот сидел, глядя перед собой пустым и безучастным взглядом. Уэлком взглянул на него, но Стивер сделал вид, что не заметил взгляда. Переходя в следующий вагон, Уэлком покосился на кондуктора – юного жеребчика, одетого в отутюженную синюю форму с золотой кокардой Транспортного управления. Уэлком поспешил дальше и к моменту, когда поезд стал замедлять ход, был уже в первом вагоне. Он прислонился спиной к двери и поставил чемодан на пол, между носками своих испанских туфель.

– «33-я улица», станция «33-я улица».

Голос у проводника был высокий, но сильный и, пройдя сквозь недра усилителя, превращался в глас гиганта, а на самом-то деле, подумал Уэлком, это всего лишь бледный рыжий недомерок, двинь ему хорошенько – челюсть и лопнет как фарфоровая. Мелькнувшее перед глазами видение – челюсть, разлетающаяся, как хрупкая чайная чашка, – на миг вызвало у Джо улыбку, но он тут же вспомнил Стивера: сидит там, как колода, с дурацкой цветочной коробкой. Уэлком нахмурился. Стивер, как он есть, тупая обезьяна. Гора мускулов, и только-то. Ни капли мозгов. Стивер. С цветочной коробкой, надо же.

Несколько пассажиров вышли, кто-то вошел. Уэлком высмотрел Лонгмэна, сидящего напротив кабины машиниста. Расстояние между ними было приличное. Длина вагона – семьдесят два фута, верно? Семьдесят два фута, сорок четыре сиденья. А на линиях сетей «Бруклин-Манхэттен» и «Индепендент» вагоны длиной в семьдесят пять футов, и сидений в них больше – до шестидесяти пяти. Пришлось вызубрить всю эту хрень – подумаешь, как сложно.

Двери уже начали закрываться, когда, раздвинув их плечами, в вагон протиснулась телочка. Он поглядел на нее с интересом. Предельно короткая мини-юбка, длинные ноги в белых сапогах, маленькая круглая попка. Пока что все неплохо, подумал Уэлком, теперь надо оценить вид спереди. Когда она повернулась, он улыбнулся, отмечая знатные сиськи, сильно оттянувшие вниз нечто вроде нежно-розового свитера под коротким зеленым жакетом. Большие глаза, толстые накладные ресницы, роскошные большие губы, покрытые толстым слоем ярко-красной помады, длинные черные прямые волосы, прямыми прядями свисающие из-под этакой сексуальной армейской панамки.

Телочка уселась в переднем конце вагона и закинула ногу на ногу, так что мини-юбка задралась чуть не до ушей. Неплохо. Он сосредоточился на созерцании ее длинных ног и представил, что они закинуты ему на плечи. Для начала.

– «28-я улица», – гласом архангела протрубил кондуктор. – Следующая станция «28-я улица».

Уэлком прижался бедром к латунной ручке двери. Уже «Двадцать восьмая». Отлично. Он прикинул, сколько пассажиров в вагоне. Так, сидит человек тридцать плюс пара мальчишек торчит у дверей. Около половины из них придется вышвырнуть. Но только не телочку в мини-юбке – она останется, и плевать, что думает по этому поводу Райдер или кто бы то ни было другой. Скажете, это безумие – думать о бабах в такой момент? Ладно, пусть он псих. Но телочка останется. Она придаст делу, что называется, романтический интерес.

Лонгмэн

Лонгмэн ехал в первом вагоне. Он сидел на том же месте, что и Стивер пятью вагонами дальше – прямо у запертой стальной двери, ведущей в кабину машиниста. На двери красовался витиеватый ярко-красный росчерк граффити. Коробка Лонгмэна, обернутая толстой бумагой и перевязанная грубой желтой веревкой, была помечена черным карандашом: «Эверест Принтинг, Лафайетт-стрит 826». Он держал коробку между коленями, положив на нее руки и засунув пальцы под узел веревки.

Он сел на «Пэлем Сто двадцать три» на станции «86-я улица», чтобы к «Двадцать восьмой» наверняка успеть занять место у кабины. Не то что бы это имело принципиальное значение, но он настоял, что займет именно это место. И он своего добился, хотя только потому, что остальным было более или менее наплевать. Сейчас он понимал, что уперся именно потому, что был уверен: никто не будет возражать. В противном случае решение принимал бы Райдер. Ведь, в сущности, это из-за Райдера он вообще сидит здесь, готовый погрузиться в кошмар наяву.

Он взглянул на двух мальчуганов у двери кабины машиниста. На вид им было около восьми и десяти лет, оба пухленькие, круглолицые и румяные; оба были полностью поглощены игрой – вели поезд по туннелю, посвистывая и щелкая языками. Как бы ему хотелось, чтобы их тут не было, но увы… В любом поезде, в любую минуту обязательно окажется ребенок, играющий в машиниста.

Когда поезд добрался до станции «33-я улица», Лонгмэн вдруг вспотел – мгновенно, будто по вагону прошла тепловая волна. Пот прошиб все его тело и лицо, липкой пеленой заволок глаза, потек по груди, ногам, в паху… Войдя в туннель, поезд вдруг дернулся – и у Лонгмэна захватило дух от внезапного прилива надежды. Ум его мгновенно дорисовал картину: что-то с мотором, машинист жмет на тормоз и поезд неподвижно замирает в туннеле. Присылают механиков, те осматривают мотор, чешут в затылке… Тем временем электричество отключают, пассажиров выводят через туннель обратно на станцию, состав буксируют в депо…