Опасные соседи

Майкл морщится, как будто в его глазах исчезновение отца Стеллы сродни физическому насилию по отношению к Люси. Как говорится, чья бы корова…

– Понятно, – говорит он. – Как все сложно. Значит, ты мать-одиночка?

– Именно. Она самая.

Джой возвращается, неся на подносе кувшин охлажденного апельсинового сока, три стакана на круглых картонных подставках, чипсы в маленьких серебряных мисочках, крошечные бумажные салфетки и пластмассовые соломинки. Майкл наливает сок, вручает каждому из них по стакану и предлагает рифленые чипсы. Дети жадно набрасываются на них.

– Помедленнее, – шипит на них Люси.

– Все в порядке, – говорит Майкл. – У меня их большой запас. Так где ты живешь?

– То здесь, то там.

– А ты все еще?.. – Он жестами изображает игру на скрипке.

Она криво улыбается.

– Да… играю. То есть играла. Пока какой-то пьяный придурок-англичанин на одном мальчишнике не решил выхватить ее у меня, а потом заставил в течение получаса бегать за ним и его дружками, чтобы вернуть инструмент… после чего разбил скрипку о стену. Сейчас она в ремонте. Или, возможно, ее уже отремонтировали. Но… – Во рту у нее пересыхает от страха. – У меня нет денег, чтобы заплатить за работу и забрать ее.

Он смотрит на нее, как бы говоря «бедная ты моя». Этим взглядом он удостаивал ее всякий раз после того, как делал ей больно.

– Сколько? – спрашивает он и уже ерзает на стуле, чтобы достать из заднего кармана бумажник.

– Сто десять евро, – говорит Люси, и ее голос слегка дрожит.

Она наблюдает, как Майкл отсчитывает банкноты. Он складывает их пополам и передает ей.

– Возьми, – говорит он. – Тут чуть больше. Может, останется на стрижку для моего мальчика. – Он снова взъерошивает волосы Марко. – А может, и на твою тоже. – Он смотрит на ее волосы, и на его лице появляется пугающее выражение мрачного разочарования. Ты опустилась, ты не следишь за собой. Ты не прикладываешь усилий. Как я могу любить тебя. Ты. Не. Делаешь. Никаких. Гребаных. Усилий

.

Она берет из его руки сложенные банкноты и тотчас ощущает едва заметный рывок: он сжимает деньги крепче, как будто не хочет выпускать, как бы намекая, что она в его власти. Затем улыбается и ослабляет хватку. Люси прячет деньги в кошелек.

– Спасибо тебе. Ты меня выручил. Я верну тебе деньги через пару недель. Обещаю.

– Нет, – говорит он, откидываясь на спинку стула, слегка раздвигая ноги и мрачно улыбаясь. – Не надо их мне возвращать. Но…

По позвоночнику Люси пробегает холодок.

– Обещай мне одну вещь.

Ее улыбка как будто замерзает.

– Я хотел бы видеть вас. В смысле, чаще. Тебя и Марко. И тебя тоже, конечно. – Он хмуро смотрит на Стеллу и подмигивает ей. – Я здесь все лето. До середины сентября. Между работами. Ты знаешь.

– А твоя жена?..

– Рейчел пришлось вернуться. У нее важные дела в Англии. – Он говорит это пренебрежительным тоном. Люси не в курсе, кто его жена. Она вполне может быть хирургом или политиком, в ее руках могут быть жизни сотен, а то и тысяч людей. Но что касается Майкла, все, что отвлекает внимание женщины от его персоны даже на мгновение, – не более чем жалкая шутка. Включая детей.

– Понятно, – говорит она, – как жаль.

– Я бы не сказал, – говорит он. – Мне нужно было немного пространства. Потому что угадай, чем я сейчас занимаюсь…

Люси бодро качает головой и улыбается.

– Я пишу книгу. Или, точнее, мемуары. Или, возможно, и то, и другое. Полуавтобиографическая вещь. Я сам пока толком не решил.

Боже, как же он самодоволен, думает Люси, словно ждет, чтобы я сказала: «Ух, ты, Майкл, это надо же! Какой ты умный!» Вместо этого она готова рассмеяться ему в лицо: «Ха, ты пишешь книгу? Ты это серьезно?»

– Здорово, – наконец произносит она. – Представляю, как это интересно.

– Это точно. Хотя пока что идет туго, чему не стоит удивляться. Так что было бы просто классно почаще видеться с вами. Потусоваться немного. Мы могли бы поплавать вместе в бассейне.

Люси вслед за ним поворачивает голову к бассейну. У нее тотчас перехватывает дыхание, легкие судорожно расширяются и сжимаются снова, сердце бешено колотится: она отлично помнит, как ее голова уходит под эту идеально голубую воду, а его руки давят ей на макушку. Как он толкает ее вниз, как не дает вынырнуть на поверхность, и так до тех пор, пока ее легкие едва не лопаются. Затем он внезапно отпускает ее, и она выныривает, задыхаясь и хрипя. Он же неторопливо выбрался из бассейна, взял с шезлонга полотенце, обмотался им и, не оглядываясь, вернулся обратно в дом.

– Я мог бы убить тебя, – сказал он позже. – Если бы захотел. Надеюсь, тебе это понятно? Я мог бы убить тебя.

– Тогда почему ты меня не убил? – спросила она.

– Потому что не захотел.

– Спасибо, – говорит она сейчас, – может, как-нибудь придем. Хотя этим летом мы довольно заняты.

– Нисколько не сомневаюсь, – снисходительно говорит он.

– Если честно, – говорит Люси, поворачиваясь и глядя на дом, – я всегда думала, что ты продал его. Я частенько видела, как здесь жили другие люди.